Возникновение обновленческого движения в России - тема непростая, но интересная и даже актуальная до сих пор. Что явилось его предпосылками, кто стоял у истоков и почему молодая советская власть поддерживала обновленцев - об этом вы узнаете в настоящей статье.
В историографии обновленческого раскола существуют разные точки зрения по вопросу происхождения обновленчества.
Д. В. Поспеловский, А. Г. Кравецкий и И. В. Соловьев считают, что «дореволюционное движение за церковное обновление никоим образом нельзя смешивать с «советским обновленчеством» и даже более, что между движением за церковное обновление до 1917 г. и «обновленческим расколом» 1922–1940 гг. трудно найти что-то общее» .
М. Данилушкин, Т. Никольская, М. Шкаровский, убеждены, что «Обновленческое движение в Русской Православной Церкви имеет длительную, уходящую в века предысторию» . Согласно этой точке зрения обновленчество зарождалось еще в деятельности В. С. Соловьева, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого.
Но как организованное церковное движение оно начало реализовываться в годы Первой русской революции 1905-1907 гг. В это время идея обновления Церкви стала популярна среди интеллигенции и духовенства. К числу деятелей-реформаторов можно отнести епископов Антонина (Грановского) и Андрея (Ухтомского), думских священников: отцов Тихвинского, Огнева, Афанасьева. В 1905 году под покровительством епископа Антонина сложился «кружок 32-х священников», в который входили сторонники обновленческих реформ в церкви .
В годы Гражданской войны по инициативе бывших членов этого кружка 7 марта 1917 г. возник «Всероссийский союз демократического духовенства и мирян», который возглавили священники Александр Введенский, Александр Боярский и Иоанн Егоров. Свои филиалы союз открыл в Москве, Киеве, Одессе, Новгороде, Харькове и других городах. «Всероссийский союз» пользовался поддержкой Временного правительства и издавал на синодальные деньги газету «Голос Христа», а к осени уже имел собственное издательство «Соборный разум». В составе руководителей этого движения в январе 1918 г. появился знаменитый протопресвитер военного и морского духовенства Георгий (Шавельский). Союз выступал под лозунгом «Христианство - на стороне труда, а не на стороне насилия и эксплуатации» .Нельзя искать мотивы создания «Всероссийского союза демократического духовенства», а впоследствии и «Живой Церкви» (одной из церковных групп обновленчества) только в идейной области.
Под покровительством обер-прокурора Временного правительства возникла и официальная реформация - выходил «Церковно-общественный вестник», в котором работал профессор Петербургской Духовной Академии Б. В. Титлинов и протопресвитер Георгий Шавельский.
Но нельзя искать мотивы создания «Всероссийского союза демократического духовенства», а впоследствии и «Живой Церкви» (одной из церковных групп обновленчества) только в идейной области. Нельзя забывать, с одной стороны, область сословных интересов, а с другой стороны, церковную политику большевиков. Профессор С. В. Троицкий называет «Живую Церковь» поповским бунтом: «Ее создала гордыня петроградского столичного духовенства» .
Петроградские священники издавна занимали исключительное, привилегированное положение в Церкви. Это были наиболее талантливые выпускники духовных академий. Между ними были крепкие связи: «Не бойся двора, не бойся важных господ», - напутствовал на Петербургскую кафедру святитель Филарет Московский митрополита Исидора, своего бывшего викария: «Им мало дела до Церкви. Но будь осторожен с петербургским духовенством - это гвардия».
Как и все белое духовенство, петербургские священники находились в подчинении митрополиту, который был монах. Это был тот же выпускник академии, нередко менее одаренный. Это не давало покоя честолюбивым священникам Петербурга, у некоторых была мечта взять власть в свои руки, ведь до VII века существовал женатый епископат. Они ждали только подходящего случая, чтобы взять власть в свои руки, и надеялись достигнуть своих целей путем соборного переустройства Церкви .Обновленцы начинают активно участвовать в политической жизни страны, принимая сторону новой власти.
В августе 1917 года открылся Поместный Собор, на который обновленцы возлагали большие надежды. Но они оказались в меньшинстве: Собор не принял женатый епископат и многие другие реформаторские идеи. Особенно неприятно было восстановление патриаршества и избрание на это служение митрополита Московского Тихона (Беллавина). Это даже привело руководителей «Союза демократического духовенства» к мысли о разрыве с официальной Церковью. Но до этого дело не дошло, поскольку сторонников оказалось мало .
Октябрьскую революцию петроградская группа реформаторов встретила в целом положительно. Она начала с марта издавать газету «Правда Божия», в которой ее главный редактор, профессор Б. В. Титлинов, так прокомментировал воззвание Патриарха от 19 января, предававшее анафеме «врагов истины Христовой»: «Кто хочет вести борьбу за права духа, тот должен не отвергать революции, не отталкивать, не анафематствовать ее, а просветлять, одухотворять, претворять ее. Суровое отвержение раздражает злобу и страсти, раздражает худшие инстинкты деморализованной толпы» . В декрете об отделении Церкви от государства газета усматривает только положительные стороны. Отсюда следует вывод, что обновленцы использовали воззвание для дискредитации самого же Патриарха.
Обновленцы начинают активно
участвовать в политической жизни страны, принимая сторону новой власти. В 1918 г. вышла книга обновленческого священника Александра Боярского «Церковь и демократия
(спутник христианина-демократа)», пропагандировавшая идеи христианского
социализма. В Москве в 1919 г. священник Сергий Калиновский предпринимал попытки
создания христиано-социалистической партии .
Протоиерей Александр
Введенский писал: «Христианство хочет Царства Божия не только в загробных
высях, но здесь в нашей серой, плачущей, страдающей земле. Христос принес на
землю социальную правду. Мир должен зажить новой жизнью» . 
Глава обновленцев митрополит Александр Введенский В годы гражданской войны
некоторые сторонники церковных реформ добивались у властей разрешения на
создание крупной обновленческой организации. В 1919 г. Александр Введенский предложил председателю
Коминтерна и Петросовета Г. Зиновьеву конкордат - соглашение между Советским
правительством и реформированной Церковью. По словам Введенского, Зиновьев
ответил ему следующее: «Конкордат в настоящее время вряд ли возможен, но я не
исключаю его в будущем... Что касается вашей группы, то мне кажется, что она
могла бы быть зачинателем большого движения в международном масштабе. Если вы
сумеете организовать нечто в этом плане, то, я думаю, мы вас поддержим» .
Однако, надо заметить, что завязывавшиеся контакты реформаторов с властями на местах порой помогали положению духовенства в целом. Так в сентябре 1919 г. в Петрограде планировались арест и высылка священников, изъятие мощей святого князя Александра Невского. Митрополит Вениамин для предотвращения этой акции послал с заявлением будущих священников-обновленцев Александра Введенского и Николая Сыренского к Зиновьеву. Антицерковные акции были отменены. Надо заметить, что Александр Введенский был приближен к владыке Вениамину .
Сам владыка Вениамин был не чужд некоторых нововведений. Так при его покровительстве в Петроградской епархии стали применять русский язык для чтения шестопсалмия, часов, отдельных псалмов и пения акафистов .Надо заметить, что завязывавшиеся контакты реформаторов с властями на местах порой помогали положению духовенства в целом
Однако патриарх, увидев, что новшества стали получать широкое распространение в епархиях, написал послание о запрещении нововведений в церковно-богослужебной практике: «Божественная красота нашего истинно назидательного в своем содержании и благодатно-действенного церковного богослужения должна сохраниться в Св. Православной Русской Церкви неприкосновенно, как величайшее и священнейшее Ее достояние…» Послание для многих оказалось неприемлемым и вызывало их протест. К митрополиту Вениамину направилась делегация в составе архимандрита Николая (Ярушевича), протоиереев Боярского, Белкова, Введенского и др. Как позднее вспоминал последний, в разговоре с владыкой они «получили его благословение служить и работать по-прежнему, невзирая на волюТихона. Это был своего рода революционный шаг со стороны Вениамина. По другим епархиям декрет Тихона принимается к сведению и исполнению» . За самочинные нововведения в богослужение был даже отправлен в запрет епископ Антонин (Грановский) . Постепенно складывалась группа духовенства, оппозиционно настроенная церковному руководству. Власть не упустила шанса воспользоваться таким положением внутри Церкви, придерживаясь жестких политических взглядов на происходящие события.
В 1921-1922 году в России начался Великий голод. Голодало более 23 миллионов человек. Мор унес около 6 миллионов человеческих жизней. Почти вдвое его жертвы превзошли людские потери в гражданской войне. Голодали Сибирь, Поволжье и Крым.
Правительственные верхи страны были прекрасно осведомлены о происходящем: «Стараниями Информационного отдела ГПУгосударственно-партийное руководство регулярно получало совершенно секретные сводки о политическом и экономическом положении во всех губерниях. Строго под расписки адресатов тридцать три экземпляра каждой. Первый экземпляр - Ленину, второй - Сталину, третий - Троцкому, четвертый - Молотову, пятый - Дзержинскому, шестой - Уншлихту» . Вот несколько сообщений.
Из госсводки от 3 января 1922 года по Самарской губернии: «Наблюдается голодание, таскают с кладбища трупы для еды. Наблюдается, детей не носят на кладбище, оставляя для питания» .
Из госинфсводки от 28 февраля 1922 года по Актюбинской губернии и Сибири: «Голод усиливается. Учащаются случаи голодной смерти. За отчетный период умерло 122 человека. На рынке замечена продажа жареного человеческого мяса, издан приказ о прекращении торговли жареным мясом. В Киргизском районе развивается голодный тиф. Уголовный бандитизм принимает угрожающие размеры. В Тарском уезде в некоторых волостях население сотнями умирает от голода. Большинство питается суррогатами и падалью. В Тикиминском уезде голодает 50% населения» .
Из госинфсводки от 14 марта 1922 года еще раз по Самарской губернии: «На почве голода в Пугачевском уезде произошло несколько самоубийств. В селе Самаровском зарегестрированно 57 случаев голодной смерти. В Богоруслановском уезде зарегестрированно несколько случаев людоедства. В Самаре за отчетный период заболело тифом 719 человек» .Голод представился удачнейшей возможностью для уничтожения заклятого врага - Церкви.
Но всего страшнее было то, что хлеб в России был. «Сам Ленин недавно говорил о его излишках до 10 миллионов пудов в некоторых центральных губерниях. А заместитель председателя Центральной комиссии Помгола А.Н. Винокуров открыто заявил, что вывоз хлеба за границу во время голода является «экономической необходимостью» .
Для советского правительства стояла более важная задача, чем борьба с голодом - это борьба с Церковью. Голод представился удачнейшей возможностью для уничтожения заклятого врага - Церкви.
Советская власть боролась
за монополию в идеологии еще с 1918 года, если не раньше, когда было
провозглашено отделение Церкви от государства. Против духовенства были пущены в
ход все возможные средства, вплоть до репрессий ВЧК. Однако это не принесло
ожидаемых результатов - Церковь оставалась в основе своей несокрушенной. В 1919
году была предпринята попытка создания марионеточного «Исполкомдуха» (Исполнительный
Комитет Духовенства) во главе с членами «Союза Демократического Духовенства».
Но не получилось - народ им не верил. 
Итак, в секретном письме
членам Политбюро от 19 марта 1922 года Ленин раскрывает свой коварный и
небывало циничный замысел: «Для нас именно данный момент представляет из себя
не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда
мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля на голову и
обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно
теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах
валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести
изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не
останавливаясь перед давлением какого угодно сопротивления» .
В то время пока правительство ломало голову, как использовать голод в очередной политической кампании, Православная Церковь сразу же после первых сообщений о голоде откликнулась на это событие. Еще в августе 1921 года она создала епархиальные комитеты для оказания помощи голодающим. Летом 1921 года Патриарх Тихон обратился с призывом помощи «К народам мира и к православному человеку» . Начался повсеместный сбор денежных средств, продовольствия и одежды.
28 февраля 1922 года глава Русской Церкви выпускает послание «о помощи голодающим и изъятии церковных ценностей»:«Еще в августе 1921 г., когда стали доходить до нас слухи об этом ужасном бедствии, мы, почитая долгом своим прийти на помощь страждущим духовным чадам Нашим, обратились с посланиями к главам отдельных христианских Церквей (Православным Патриархам, Римскому Папе, Архиепископу Кентерберийскому и епископу Йоркскому) с призывом, во имя христианской любви, произвести сборы денег и продовольствия и выслать их за границу умирающему от голода населению Поволжья.
Тогда же был основан нами Всероссийский Церковный Комитет помощи голодающим и во всех храмах и среди отдельных групп верующих начались сборы денег, предназначавшихся на оказание помощи голодающим. Но подобная церковная организация была признана Советским Правительством излишней и все собранные Церковью денежные суммы потребованы к сдаче и сданы правительственному Комитету» .
Как видно из Послания, оказывается, Всероссийский церковный комитет помощи голодающим с августа по декабрь 1921 года существовал нелегально. Все это время патриарх хлопотал перед советской властью, прося у нее утверждение «Положения о Церковном Комитете» и официальное разрешение для сбора пожертвований. В Кремле долго не желали утверждать. Это было бы нарушением инструкции Наркомюста от 30 августа 1918 года о запрещении благотворительной деятельности всем религиозным организациям. Но все-таки пришлось уступить - боялись мирового скандала накануне Генуэзской конференции. 8 декабря Церковный Комитет получил разрешение . Святитель Тихон (Беллавин), патриарх Московский и всея Руси Далее в своем послании от 28 февраля 1922 года Святейший Патриарх продолжает: «Однако в декабре Правительство предложило нам делать, при посредстве органов церковного управления: Св. Синода, Высшего Церковного Совета - пожертвования деньгами и продовольствиями для оказания помощи голодающим. Желая усилить возможную помощь вымирающему от голода населению Поволжья, Мы нашли возможным разрешить церковно-приходским Советам и общинам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные предметы, не имеющие богослужебного употребления, в чем и оповестили Православное население 6 (19) февраля с.г. особым воззванием, которое было разрешено Правительством к напечатанию и распространению среди населения....Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, Лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство - миряне отлучением от Нее, священнослужители - извержением из сана (Апостольское правило 73, двукратн. Вселенск. Собор. Правило 10)» .Этим документом Патриарх отнюдь не призывал сопротивляться изъятию церковных ценностей. Он только не благословлял к добровольной сдаче «священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами». Но это совсем не значит, как позднее говорили обновленцы, что Патриарх призывает к сопротивлению и борьбе.Повод для раскола уже существовал - изъятие церковных ценностей.
К февралю 1922 года Православная Церковь собрала более 8 миллионов 926 тысяч рублей, не считая ювелирных изделий, золотых монет и натуральной помощи голодающим .
Однако только лишь часть этих денег пошла на помощь голодающим: «Говорил (Патриарх), что и в этот раз готовится страшный грех, что изъятые ценности из церквей, соборов и лавр пойдут не голодающим, а на нужды армии и мировой революции. Недаром так беснуется Троцкий» .
А вот уже и точные цифры того, на что пошли кровные деньги: «Пустили по пролетарским клубам и ревкультовским драмсараям лубочные диапозитивы - те, что были куплены за границей на 6000 золотых рублей в счет Помгола - не пропадать же добру зря - и ударили в газетах крепким словом “партийной правды” по “мироедам” - “кулакам” и “черносотенному поповству”. Опять же, на импортной бумаге» .Итак, с Церковью вели агитационную войну. Но этого было недостаточно. Нужно было внести разделение внутрь самой Церкви и создать раскол по принципу «разделяй и властвуй».
В ЦК РКП(б) и СНК были хорошо осведомлены и знали, что в Церкви есть люди, оппозиционно настроенные к Патриарху и лояльные к Советскому правительству. Из доклада ГПУ в Совнарком 20 марта 1922 г.: «ГПУ располагает сведениями, что некоторые местные архиереи стоят в оппозиции реакционной группе синода и что они в силу канонических правил и др. причин не могут резко выступать против своих верхов, поэтому они полагают, что с арестом членов Синода им представляется возможность устроить церковный собор, на котором они могут избрать на патриарший престол и в синод лиц, настроенных более лояльно к Советской Власти. Оснований для ареста ТИХОНА и самых реакционных членов синода у ГПУ и его местных органов имеется достаточно» .
Правительство сразу взяло курс на раскол внутри самой Церкви. В недавно рассекреченной докладной записке Л. Д. Троцкого от 30 марта 1922 г. была практически сформулирована вся стратегическая программа деятельности партийного и государственного руководства по отношению к обновленческому духовенству: «Если бы медленно определяющееся буржуазно-соглашательское сменовеховское крыло церкви развилось и укрепилось, то оно стало бы для социалистической революции гораздо опаснее церкви в ее нынешнем виде. Поэтому сменовеховское духовенство надлежит рассматривать как опаснейшего врага завтрашнего дня. Но именно завтрашнего. Сегодня же надо повалить контрреволюционную часть церковников, в руках коих фактическое управление церковью. Мы должны, во-первых, заставить сменовеховских попов целиком и открыто связать свою судьбу с вопросом об изъятии ценностей; во-вторых, заставить довести их эту кампанию внутри церкви до полного организационного разрыва с черносотенной иерархией, до собственного нового собора и новых выборов иерархии. К моменту созыва нам надо подготовить теоретическую пропагандистскую кампанию против обновленческой церкви. Просто перескочить через буржуазную реформацию церкви не удастся. Надо, стало быть, превратить ее в выкидыш» .Правительство пыталось утвердить в сознании населения законность обновленческой церкви.
Таким образом, обновленцев хотели использовать в своих целях, а потом с ними расправиться, что будет в точности выполнено.
Повод для раскола уже существовал - изъятие церковных ценностей: «Вся стратегия наша в данный период должна быть рассчитана на раскол среди духовенства на конкретном вопросе: изъятие ценностей из церквей. Так как вопрос острый, то и раскол на этой почве может и должен принять острый характер» (Записка Троцкого Л. Д. в Политбюро 12 марта 1922 г.) .
Началось изъятие. Но начали не с Москвы и Петербурга, а с небольшого города Шуя. Ставился эксперимент - боялись массовых народных восстаний в больших городах. В Шуе произошли первые инциденты расстрела толпы верующих, где были старики, женщины и дети. Это было уроком для всех остальных.
Кровавые расправы прокатились по всей России. Скандал из-за кровопролития был использован против Церкви. Духовенство обвинили в подстрекательстве верующих против советской власти. Начались судебные процессы над священнослужителями. Первый процесс проходил в Москве 26 апреля - 7 мая. Из 48 подсудимых 11 приговорили к расстрелу (расстреляли 5). Им поставили в вину не только препятствие проведению в жизнь декрета, но и главным образом распространение воззвания Патриарха. Процесс был направлен прежде всего против главы Русской Церкви, и Патриарх, сильно дискредитированный в печати, был арестован. Все эти события подготовили обновленцам благодатную почву для их деятельности.
8 мая представители «Петроградской группы прогрессивного духовенства», ставшей центром обновленчества в стране, приехали в Москву. Власти их встретили с распростертыми объятьями. По признанию Александра Введенского, «к расколу были непосредственно причастны Г. Е. Зиновьев и уполномоченный ГПУ по делам религий Е. А. Тучков» .
Таким образом, вмешательство Советской власти во внутрицерковные дела несомненно. Подтверждением тому является письмо Троцкого членам Политбюро ЦК РКП(б) от 14 мая 1922 г., полностью одобренное Лениным: «Сейчас, однако, главная политическая задача состоит в том, чтобы сменовеховское духовенство не оказалось терроризированным старой церковной иерархией. Отделение церкви от государства, нами раз и навсегда проведенное, вовсе не означает безразличия государства к тому, что творится в церкви как в материально-общественной организации. Во всяком случае необходимо: не скрывая нашего материалистического отношения к религии, не выдвигать его, однако, в ближайшее время, то есть в оценке нынешней борьбы на первый план, дабы не толкать обе стороны к сближению; критику сменовеховского духовенства и примыкавших к нему мирян вести не с материалистически-атеистической точки зрения, а с условно-демократической точки зрения: вы слишком запуганы князьями, вы не делаете выводов из засилья монархистов церкви, вы не оцениваете всей вины официальной церкви перед народом и революцией и пр. и пр.» .Нельзя думать, что обновленческое движение было целиком порождением ГПУ.
Правительство пыталось утвердить в сознании населения законность обновленческой церкви. Константин Криптон, свидетель той эпохи, вспоминал, что коммунисты везде объявляли, что обновленцы - представители единственно законной церкви в СССР, а остатки «тихоновщины» будут разгромлены. Власть усматривала в нежелании признавать обновленчество новый вид преступления, что каралось лагерями,ссылками и даже расстрелами .
Евгений Тучков Лидер обновленческого движения протоиерей Александр Введенский выпустил секретный циркуляр, обращенный к епархиальным архиереям, в котором рекомендовалось в случае необходимости обращаться к органам власти для принятия административных мер против староцерковников. Этот циркуляр приводился в исполнение: «Боже, как они меня мучают, - говорил о чекистах митрополит Киевский Михаил (Ермаков), - вымогают от меня признания “Живой Церкви”, угрожали в противном случае арестом» .
Уже в конце мая 1922 года ГПУ запрашивает у ЦК РКП(б) деньги для проведения антитихоновской кампании: «Ограничение работающих с нами церковников в средствах на издание печатных органов, пропаганду, передвижение по республике и др. работы, требующие немедленного выполнения, было бы равносильно атрофированию этой деятельности, не говоря о содержании целого штата приезжающих церковников, которое при ограниченности средств ложится тяжким бременем на Полит. Управление» .
Е. А. Тучков, начальник секретного VI отделения ГПУ, постоянно информировал ЦК о состоянии агентурной работы Высшего Церковного Управления (ВЦУ). Он посещал различные регионы страны для контроля и координирования «церковной работы» в местных отделениях ГПУ. Так, в докладе от 26 января 1923 г. по результатам проверки работы секретных отделений ГПУ он сообщал: «В Вологде, Ярославле и Иваново-Вознесенске работа по церковникам идет сносно. В этих губерниях не осталось ни одного правящего епархиального и даже викарных архиереев тихоновского толка, таким образом, с этой стороны обновленцам дорога очищена; но миряне всюду реагируют отрицательно и в большинстве церковно-приходские советы сохранились в прежних составах» .
Однако нельзя думать, что обновленческое движение было целиком порождением ГПУ. Конечно, в нем было немало священников вроде Владимира Красницкого и Александра Введенского, недовольных своим положением и рвавшихся к руководству, которые осуществляли это с помощью государственных органов. Но были и такие, которые отвергали такие принципы: «Церковь ни при каких условиях не должна обезличиваться, ее контакт с марксистами может быть лишь временным, случайным, скоропреходящим. Христианство должно возглавлять социализм, а не приспосабливаться к нему», - считал один из лидеров движения священник Александр Боярский, с именем которого будет связано отдельное направление в обновленчестве .
Бабаян Георгий Вадимович
Ключевые слова: обновленчество, революция, причины, Церковь, политика, голод, изъятие церковных ценностей, Введенский.
Соловьев И. В. Краткая история т.н. «обновленческого раскола» в Православной Российской Церкви в свете новых опубликованных исторических документов.//Обновленческий раскол. Общество любителей церковной истории. - М.: Издательство Крутицкого подворья, 2002. - С. 21.
Шкаровский М. В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. - СПб., 1999. - С. 10.
Дворжанский А. Н. Церковь после Октября // История Пензенской епархии. Книга первая: Исторический очерк. - Пенза, 1999. - С. 281. // URL: http://pravoslavie58region.ru/histori-2-1.pdf (дата обращения: 01.08.2017 года).
Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола Русской Православной Церкви. - Казанский университет, 1970. - С. 121.
В 1922 г. для борьбы с Русской Православной Церковью большевистская власть организовала в среде духовенства движение, которое с легкой руки Л.Д. Троцкого обрело название « ».
Троцкий выступает в Копенгагене 27 ноября 1932 г. с речью об Октябрьском перевороте (речь “В защиту Октября”)
Реформаторские идеи «обновленческих» программ берут свое начало в движении «неохристиан», которое использовало при формировании своего учения идеи русской религиозной философии. В 1901-1903 гг. его основатели встречались с представителями РПЦ на . Их посещали как священники, направленные с миссионерской целью, так и интересовавшиеся вопросом церковной реформы клирики Москвы и С.-Петербурга, студенты духовных академий. На них выступал епископ , бывал епископ и будущие активисты реформаторского движения 1905 – 1907 гг. священники К. Аггеев, П. Раевский, П. Кремлевский, В. Колачев, И. Альбов и др. Здесь и родилось движение «неохристиан». Собрания показали, что большая часть русской религиозной интеллигенции находится вне церкви и условием своего возврата ставит внесение догматических, канонических и богослужебных изменений.
Начав с требований церковных реформ (демократизация внутрицерковных отношений, отделение церкви от государства, принятие церковью активной роли в общественной жизни, введение упрощения богослужения и перевод его на русский язык, ограничение власти черного духовенства, созыв Поместного собора), это направление позднее стало представлять себя как движение за обновление вероучительных основ христианства. Оно руководствовалось учением о «новом религиозном сознании и общественности», которое сформировалось как конгломерат идей, направленных на религиозное преображение общества после социальной революции. В основе учения лежали идеи о сакральной природе общественной жизни и о приближении религиозной эпохи, в которой будет открыта «правда» о единстве «неба и земли» (равночестии духовного и плотского). Учение содержало тезисы о том, что «историческое христианство» в лице существующей Церкви не раскрыло эту евангельскую «правду о земле» (плоти), не борется за «устроение общества как Царства Божьего», но восприняло «губительное» для этих задач направление – «византизм» с его приоритетом аскетического отношения к «плоти».
В течение полутора десятков лет формулировки «нового религиозного сознания» появлялись на страницах периодической печати, в докладах и сочинениях основателей движения – писателей и философов , Д. Философова, Н. Минского, А. Мейера, – а также в статьях общественных и церковных деятелей: «невыполнение церковью своего исторического предназначения», «возврат к первоапостольским временам», «освящение церковью науки и культуры», «ожидание новых откровений», признание «святости» пола и семьи. В результате нововведений, считали они, общество получит обновленную, «живую» религию «подлинного богообщения», оживление «мертвых догматов» и введение новых (в том числе о коллективном «спасении в миру» вместо «личного спасения»), богослужебные гимны, соединяющие элементы языческие и христианские, и «творческий» подход к богослужению. Евангельские заветы постулировались «неохристианами» как заветы «свободы, равенства, братства». В основе учения лежала идея о том, что христианство динамично и Новый Завет должен иметь свое развитие так же, как имела свое религиозное развитие эпоха Ветхого, и Третий Завет откроется в эпохе Святого Духа, которая придет после перемены социальной, с рождением новой церкви. Для этого, согласно концепции , требовался сакральный акт со стороны «демократического духовенства»: снятие «помазания с главы самодержца» как акт развенчания или расторжения метафизического союза русского православия и русского самодержавия.
Члены выросшего из собраний нового Петербургского религиозно-философского общества 1907 – 1917 гг. (ПРФО) продолжали пропаганду этих идей до лета 1917 г., восприняв Февральскую революцию как положительный акт. Совет общества составил программу выступлений на религиозно-революционные темы. 23 марта в «Русском слове», был опубликован манифест общества с рекомендациями Временному правительству. В нем совет ПРФО заявил о необходимости совершить для раскрепощения народной совести и предотвращения возможности реставрации соответственный акт от лица церковной иерархии, упраздняющий силу таинства царского миропомазания .
Довести до сведения правительства следующее: 1) основное начало, которое должно определять отношение нового государственного строя к православной церкви, есть отделение церкви от государства… 3) осуществление… отделения церкви от государства… возможно… только при республиканском строе… 5) свой внутренний строй церковь определяет на соборе, который может быть созван после установления нового правительственного строя. Церковный собор, преждевременно созванный… станет орудием контрреволюционного движения в стране. 6) впредь до вступления церкви на путь свободного самоопределения… временное правительство должно устранить с ответственных постов всех иерархов, составлявших оплот самодержавия… 7) временное правительство… должно упразднить… коллегиально-бюрократическую форму управления церковью. 8) правительству надлежит образовать новый орган высшего церковного управления, который должен быть назван Временным Священным Синодом.
После Февраля «официальную» реформацию стал проводить обер-прокурор Синода В.Н. Львов, который в апреле вступил в Союз демократического духовенства и мирян, организованный священником . Деятельность союза оживилась, когда в июле он получил разрешение свободно пользоваться услугами синодальной типографии. К началу августа было напечатано около 4 тыс. экземпляров брошюр и дьякона Т. Скобелева .
Социальный аспект «нового религиозного сознания» присутствовал у «обновленцев» и С. Калиновского . О том же писал бывший член ПФРО И. Трегубов . Возвращение к главному догмату «нового религиозного сознания» о «святости плоти» и о «святости» творчества человека постулировалось в статье безымянного автора в журнале «Соборный разум» .
В программы церковных реформ, принятых учредительным собранием «Живой церкви» 16 мая 1922 г., также попали тезисы «нового религиозного сознания». Здесь 1-м параграфом шла «реформа догматическая», а параграф 2-й ставил задачей восстановление евангельского первохристианского вероучения, с нарочитым развитием учения о человеческой природе Христа Спасителя . Параграф 6-й объявлял задачей церкви осуществление на земле «правды Божией». Параграф 8-й отменял учение церкви о «Страшном суде, рае и аде», объявляя их «понятиями нравственными». Кроме того, программа постулировала «развитие» «учения о спасении в мире» и «опровержение монашеского учения о спасении личном». Наконец, в ней содержался пункт о приближении богослужения к народному пониманию, упрощении богослужебного чина, реформе богослужебного устава .
Использование в статьях «обновленцев» и программах «Живой церкви» положений «неохристианства» свидетельствует о том, что реформаторство в 1922-1923 гг. было одобрено большевистским руководством как инструмент церковного раскола и последующего быстрого разгрома «тихоновщины». И здесь вносимые и его группой «догматические разногласия» были как нельзя кстати: далее планировалось рассорить группы между собой, и после собора 1923 г. прекратить существование «Обновленческой церкви» как выполнившей задачу.
В 20-х числах августа 1922 г. был создан Союз церковного возрождения во главе с епископом . Союз выступил за сохранение монашества и черного епископата, против женатых архиереев и второбрачных клириков, за реформу богослужения и свободное литургическое творчество.
Между тем Комиссию по изъятию церковных ценностей при ЦК РКП(б) сменила Антирелигиозная комиссия. Решение о ее создании было принято Сталиным и Молотовым. Троцкий в ее состав включен не был. Произошел переход от тактики Троцкого уничтожения церкви одним махом к более затяжной борьбе . Согласно сталинской тактики, «Обновленческую церковь» следовало сохранить и после собора, сделав ставку на группу «Живая церковь», а с ней «скоалировать» Союз общин Древле-апостольской церкви (в протоколах Антирелигиозной комиссии 1922-1923 гг. члены союза именовались «левыми»). На «Живую церковь» В. Красницкого ставка была сделана потому, что «основополагающая роль в создании» ее принадлежала ГПУ.
На «обновленческом» соборе 1923 г. группой «Живая церковь» было оглашено мнение, что акцент в вопросе различий с «тихоновской» церковью «Обновленческая церковь» ставит не на реформаторстве, а на различиях политического плана. От лица «Живой церкви» как «руководящей группы» В. Красницкий заявил на соборе, что «Живая церковь» «лозунгом» и «знаменами борьбы за церковную революцию» отныне ставит белый епископат, пресвитерское управление, единую церковную кассу .
Между тем в «Соборном разуме» издатель журнала опубликовал выработанные «Предсоборной комиссией при Высшем церковном управлении» «Тезисы предстоящей реформы русской православной церкви на поместном соборе», где содержался весь набор обвинений «обновленцев» в адрес «исторического христианства» . Наиболее показательными в этом отношении стали «Пояснения тезисов», которые представляли собой конспект идей социальной версии «неохристианства» .
Выступление В. Красницкого официально положило конец теме радикальных реформ в «обновленчестве». С этого времени, несмотря на продолжавшиеся выступления «красного реформатора» , в изданиях «обновленцев» пропаганда различий с РПЦ прекратилсь. Хотя и Б. Титлинов после 1923 г. продолжали говорить о реформах, но разрешение на это от ГПУ они получали все реже. В большинстве случаев такие выступления проходили в провинции. Там же после 1925 г. издавались брошюры «обновленческих» священников и епископов , в которых они отказывались от реформ.
Примечательно, что «неохристиане» не признали «Живую церковь» (они употребляли это название по отношению ко всему «обновленчеству») своею. З. Гиппиус писала в эмиграции, что ее появление только усугубит положение тем, что отдалит приближение церкви новой религиозной эпохи . отнес причину появления «Живой церкви» к накоплению недостатков в церкви прежней. А по поводу религиозного содержания (то есть того, что сторонники не усвоили мистическую сторону «нового религиозного сознания») заметил: Ни единой религиозной мысли, никакого творческого религиозного порыва, никаких признаков сознания, стоящего на высоте тех тем, которыми жила русская религиозная мысль 19-20 века!.. Произошло ниспадение, «демократизация» качеств религиозных тем .
Таким образом, привлечение реформаторских идей «неохристиан» в программы «обновленчества» 1922-1923 гг. было прежде всего составляющей политического момента, позволяющей, как рассчитывало большевистское руководство, обострить «революционные» противоречия в РПЦ до «раскола». С другой стороны, для и его единомышленников это было средством заинтересовать «обновленчеством» тех представителей интеллигенции, которых в начале века привлекала идея религиозного обновления церкви и общества. Однако эффект этой меры был кратковременным и в дальнейшем привел к обратным результатам.
И.В. Воронцова
Примечания
Гайда Ф.А. Русская Церковь и политическая ситуация после Февральской революции 1917 г. (К постановке вопроса) // Из истории русской иерархии. М., 2002. С. 61–63
Всероссийский церковно-общественный вестник. 1917. № 76. С. 4
Лашнюков В. Еще раз об интеллигенции // Всероссийский церковно-общественный вестник. 1917. 24 авг. С. 3
Вестник труда. 1918. № 2. С. 1
Русская Православная Церковь и коммунистическое государство, 1917 – 1941: Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 259
Там же. С. 159–160
Архивы Кремля. Политбюро и Церковь, 1922 – 1925. Кн. 2. М.; Новосибирск, 1998. С. 416
Там же. с. 396
Там же. с. 308
См.: Архивы Кремля. Политбюро и Церковь, 1922 – 1925. Кн. 1. М.; Новосибирск, 1998. С. 162
Правда о Живой церкви // Свет (Харбин). 1923. № 1203–1204
См.: Акты святейшего патриарха Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей церковной власти, 1917 – 1943. М., 1994. С. 420
Введенский А. Что должен сделать грядущий собор? // Живая церковь. 1922. №2. С. 4
Белков Е. Предвестники Живой церкви // Живая церковь. 1922. № 2. С. 7
Введенский А. Кто пойдет путем обновления церкви? // Живая церковь. 1922. №3. С. 2, 3
Семенов К.В. Революция духа // Живая церковь. 1922. № 10. С. 15
Белков Е. Указ. соч. С. 8
Калиновский С. В чем сущность «Живой церкви» // Живая церковь. 1922. № 2. С. 13
Трегубов И. Церковная революция, ее враги и друзья // Живая церковь. 1922. № 2. С. 13
Наши задачи // Соборный разум. 1922. № 1. С. 5–7
Живая церковь. 1922. № 10. С. 16
24 Не путать с группой В Красницкого «Живая церковь». Размежевание обновленчества на группы начинается в августе 1922 г.
Архивы Кремля. Политбюро и Церковь, 1922 – 1925. Кн. 1. С. 102
К созыву церковного собора // Соборный разум. 1923. № 1–2. С. 1
Красницкий В. Поместный собор Российской Православной Церкви 1923 года (Бюллетени). М., 1923. С. 3
Тезисы предстоящей реформы православной церкви на поместном соборе // Соборный разум. 1923. № 1-2. С. 17–20
Пояснения тезисов // Церковная жизнь. 1923. № 3. С. 13–16
См., напр.: Адамов Дм. Политическое обоснование церковного обновленчества. Воронеж, 1925; Минин Н. Влияние обновленчества на религии в мировом, вселенском масштабе. Семипалатинск, 1926.
См.: Intellect and Ideas in Action: Selected Correspondence of Zinaida Hippius. Voll. 11. Munchen, 1972. C. 171
Бердяев Н. «Живая церковь» и религиозное возрождение России // София: Проблемы культуры и религиозной философии. Берлин, 1923. С. 130–131
Под воздействием безбожной власти в России началось массивное отступление от истинного Православия и попрание церковных правил. Это проявилось, прежде всего, в возникновении и укреплении так называемого движения «обновленчества» или «живоцерковничества». Одним из первых деяний этого движения стало признание антихристианской советской власти в качестве законной.
Наиболее позорную славу в борьбе против Христовой Церкви стяжали себе в первые послереволюционные годы главные организаторы «обновленчества» - Еп. Антонин (Грановский), Еп. Леонид (Окропиридзе), Архиеп. Евдоким (Мещерский), священники Введенский, Красницкий, Белков, Боярский и бывший обер-прокурор Св. Синода при Временном Правительстве В. Н. Львов.
Обновленцы вышли из кругов русской интеллигенции. Эти лица интересовались идеями христианства, но не входили в настоящую церковную жизнь и поэтому не могли воспринять присущие Ей внутренние законы. В Петрограде и Москве ими образовывались религиозно-философские общества. На заседаниях общества в Петербурге председателем долгое время был Епископ Сергий (Страгородский), в будущем первый патриарх Московской патриархии. Одним из видных участников собраний обществ был будущий вождь обновленцев Епископ Антонин (Грановский). Среди участников религиозно-философских встреч были лица, ставшие впоследствии учителями так называемой парижской школы - будущие преподаватели Сергиевского института в Париже и учинители евлогианского раскола за рубежом.
Из религиозно-философских кружков вышло так называемое "прогрессивное" духовенство, возглавившее при большевиках обновленческий раскол в Церкви.
Проф. Б. В. Титлинов, один из главных деятелей обновленческого движения, признает, что «в области внутренних церковных задач Живая Церковь поставила своею целью, прежде всего, освобождение церковной жизни от влияния монашеского епископата и передачу руководства церковными делами в руки белого духовенства» .
«Патриарха Тихона и верных ему чад Церкви теснили с одной стороны обновленцы, а с другой - гражданская власть, которая открыто покровительствовала последним. Положение стало особенно трагическим в мае 1922-го года, когда, в связи с вопросом об изъятия церковных ценностей, Патриарх Тихон, Митрополит Вениамин и много епископов были преданы суду и арестованы. Создалась обстановка, в которой открылась возможность действовать петроградской группе обновленцев» .
«Делегация петроградской группы была допущена к арестованному Патриарху. Скрывая от него свои истинные намерения и прикрываясь якобы заботой о Церкви, делегация докладывала ему о наступившей в Церкви анархии. Они сообщали, что патриаршее управление совершенно лишено возможности функционировать и фактически закрыто» .
В результате Патриарх согласился на предъявленное ему требование о сложении с себя полномочий по управлению Церковью. Им было написано послание старейшему по хиротонии Митрополиту Ярославскому Агафангелу: «Вследствие крайней затруднительности в церковном управлении, возникшей от привлечения меня к гражданскому суду, почитаю полезным для блага Церкви поставить Ваше Высокопреосвященство во главе церковного управления до созыва Собора. На это имеется согласие гражданской власти, а потому благоволите прибыть в Москву» .
«Группа священников, уполномоченных только содействовать передаче патриарших дел Митрополиту Агафангелу, сама себя в тот же вечер переименовала в Высшее Церковное Управление и самочинно присвоила себе высшую административную власть в Русской Церкви» . Вот письмо по этому делу «Инициативной группы прогрессивного духовенства «Живая Церковь» председателю ВЦИК М. И. Калинину: «Настоящим доводится до сведения Вашего, что, ввиду устранения Патриархом Тихоном себя от власти, создается Высшее Церковное Управление, которое с 2 / 15 мая приняло на себя ведение церковных дел в России» .
Митрополит Агафангел не соглашался сотрудничать с обновленцами, и его присутствие могло серьезно помешать их планам захвата власти. Согласие гражданских властей, о котором говорилось Патриарху, оказалось отмененным. Митрополит не смог выехать из Ярославля в Москву.
Обновленцы воспользовались резолюцией Патриарха, чтобы обманом овладеть церковной властью. В попытке оправдать свои самочинные деяния они неоднократно ложно утверждали, что приступили к управлению Церковью по соглашению с Патриархом , что состоят членами Высшего Церковного Управления «согласно резолюции Святейшего Патриарха Тихона» .
Несколько лет спустя за границей евлогиане применят почти такую же тактику для оправдания раскола, учиненного ими в Зарубежной Церкви.
Сквозь притворство прорывалась подлинная природа «церковных» деятелей-обновленцев и лживость их мотивации. Так, например, когда на собрании живоцерковников один священник предложил не проводить никаких реформ иначе как с благословения Патриарха, председатель собрания Епископ Антонин заявил: «Так как Патриарх Тихон передал свою власть Высшему Церковному Управлению без остатка, то нам нет надобности бегать за ним, чтобы брать у него то, чего уже в нем не имеется».
Руководители этого апостасийного движения, поставившие себе целью обновить Церковь, допускали грубое нарушение установленных Вселенскими Соборами церковных правил и добивались упразднения соборно установленной и признанной всеми восточными Православными Патриархами власти Патриарха. Вопреки правилам Св. Апостол, Вселенских Соборов и Св. Отцов (Ап. 17, 18; 6 Всел. 3, 12, 48; Св. Василия Вел. 12), они ввели женатый епископат и второбрачие клириков (см. "Постановления" лжесобора от 4 мая 1923 г.). Происходил уклон в сторону протестантского лжеучения, проповедующего о Христе как о человеке. Так, например, в программе реформ «Живой Церкви» читаем: «Восстановление евангельского первохристианского вероучения, с нарочитым развитием учения о человеческой природе Христа Спасителя и борьба со схоластическим извращением Христианства». А один из подразделов программы носил заглавие: «Страшный суд, рай и ад, как понятия нравственные» .
Из своего заключения в Донском монастыре Патриарх Тихон, убедившись в том, что он обманут в своем доверии этим людям, издал 6 декабря 1922 г. документ следующего содержания: «Мы по долгу нашего первосвятительского служения призываем всех верных сынов Божиих стать твердо и мужественно за веру Божию и на защиту Святой Церкви древле-православной - даже до уз, крови и смерти, если того потребуют обстоятельства жизни. Запрещаем признавать Высшее Церковное Управление, как учреждение антихриста, в нем же суть сыны противления Божественной Правде и церковным святым канонам. Сие пишем, да ведомо будет всем вам, что властью данной нам от Бога, анафематствуем Высшее Церковное Управление и всех, имеющих с ним какое-либо общение».
Такое неприятие детища безбожной власти заставило последнюю поднять ожесточенную кампанию в прессе, со всевозможными "петициями" духовенства и мирян против Патриарха.
Противодействие этой кампании со стороны Русской Православной Церкви Заграницей, обнародовавшей многочисленные обращения к главам государств и Церквей, помогло приостановить судебное дело, затеянное против Патриарха Тихона.
Под непосредственным наблюдением советской власти 29 апреля 1923 г. открылся поместный живоцерковный «Собор», главной задачей которого было разрешение вопроса «об отношении советской власти к Патриарху Тихону, о создании нового административного аппарата и т. п.» (см. "Слово" прот. Введенского). Этот лжесобор лишил Патриарха Тихона сана и звания Патриарха. Под решением подписались 45 «епископов», среди которых было немало самозванцев. По поводу этого акта прот. Виноградов пишет следующее: «Один из бывших на этом “соборе” молодых епископов Иоасаф (Шишковский) рассказывал мне лично, как произошел этот акт. Главари собора Красницкий и Введенский собрали для сего совещания всех присутствовавших на “соборе” епископов, и, когда начались было многочисленные прямые и непрямые возражения против предложенной этими главарями резолюции о низложении патриарха, Красницкий совершенно открыто заявил всем присутствующим: “Кто сейчас же не подпишет этой резолюции, не выйдет из этой комнаты никуда, кроме как прямо в тюрьму”. Терроризированные епископы (в том числе и сам Иоасаф) не нашли в себе мужества устоять перед перспективой нового тюремного заключения и каторжных работ концентрационного лагеря и... подписали, хотя почти все они в душе были против этой резолюции. Ни для кого из церковных людей не было сомнения, что этот приговор “собора” был сделан по прямому заданию советской власти, и что теперь нужно со дня на день ожидать судебного процесса и кровавой расправы над Патриархом» .
Своим сопротивлением антихристовой власти Патриарх Тихон выходил на тот путь, на который он призывал вступить всех верных сынов Божиих - «даже до уз, крови и смерти, если того потребуют обстоятельства жизни».
При попустительстве нового Церковного управления советская власть арестовала и заключила в тюрьму Митрополита Агафангела, Архиепископа Могилевского Константина, Епископа Орловского Серафима, а также преемственно управлявших Московской епархией Епископов Николая Звенигородского, Иннокентия Клинского и Никанора Богородского. Был арестован, заключен в тюрьму и впоследствии расстрелян Митрополит Петроградский Вениамин, после того как он лишил священного сана и отлучил от Церкви членов самочинного Церковного Управления - священников Введенского, Красницкого и их ближайшего сотрудника псаломщика Стадника - и обратился к своей пастве с воззванием, предостерегающим её от признания «Живой Церкви».
Бывший в Москве свидетелем всех этих событий прот. Виноградов сообщил следующее о «Живой Церкви»: «Надо иметь в виду, что глубоко ошибаются все те, кто полагает, что обновленчество родилось как внутреннее церковное оппозиционное против Патриарха Тихона движение, которое для своего обнаружения и развития лишь воспользовалось арестом Патриарха и полной поддержкой ГПУ. Еще более ошибаются те, кто ставят это движение в генетическую связь с церковно-общественным движением к оживлению церковной жизни в первом десятилетии текущего столетия (откуда обновленчество в действительности заимствовало лишь когда-то притягательные лозунги: “обновление”, “живая церковь”). Совсем нет. Все это обновленческое движение было всецело делом рук Тучкова , для которого лидеры обновленчества явились одновременно и добровольными, и подневольными советниками и орудиями внутрицерковного террора» .
Постепенно выявлялась из самих недр этого движения его подлинная сущность.
Прот. Красницкий в своем вступительном слове перед открытием Собора живоцерковников указал на его главную цель: «Основная сущность современной Церкви - в её искреннем признании социальной революции при сохранении строгой церковности». «Все мы должны стать друзьями Советской власти», - заявил Еп. Антонин на том же Соборе.
Грамота живоцерковного Высшего Церковного Управления, оглашенная при открытии собора, гласит: «Отечество наше совершает переустройство жизни своей на новых началах. Изменяется уклад народного быта. Не доставало доселе этому перевороту внутреннего благодатного от веры осенения».
Приведем еще одно заявление «Живой Церкви» из «Соборных постановлений»: «Церковным людям не надлежит видеть в Советской Власти - власть антихристову. Наоборот, Собор обращает внимание, что Советская Власть, государственными методами, одна во всем мире, умеет осуществить идеалы Царства Божия. Поэтому каждый верующий церковник должен быть не только честным гражданином, но и всемерно бороться, вместе с Советской Властью, за существование на земле идеалов Царства Божия».
Все приведенные факты и высказывания ясно указывают, что сущность «Живой Церкви» та же, что и у покрываемой ею советской власти - антихристова.
В последующих главах мы рассмотрим явления, лежащие в основе политики нынешней Московской Патриархии. Сейчас же, забегая вперед, приведем заявление Патриарха Алексия (Симанского), сделанное на 5-ой Всесоюзной конференции сторонников мира в Москве 11 мая 1955 года и не уступающее заявлениям живоцерковников:
«Русская Православная Церковь едина со всем нашим народом. Она всецело поддерживает миролюбивую внешнюю политику нашего Правительства не потому, что, как говорят наши недруги, она якобы несвободна, а потому, что эта политика справедлива и соответствует христианским идеалам, проповедуемым учением Церкви»
Тучкову поручается создание пятой колонны внутри Церкви: обновленчества или Живой Церкви. Петербургский расстрига Михаил Галкин указывает на священников, которые выступали против епископата еще на Соборе 1917/18 гг. и могли бы стать "вождями". Тучков начинает работать с Введенским, Красницким и другими "перспективными" священниками. 10 мая 1922 г. он становится главой 6-го секретного отдела ГПУ и в первую очередь принимается за дело Патриарха Тихона. Он «опекает» Патриарха до последних дней, вызывая старца по несколько раз в неделю на допрос на Лубянку.
Патриарх называл его «некто в сером»: «вот придет некто в сером и будет меня мучить».
II ВАТИКАНСКИЙ СОБОР И ЕГО ЗАКУЛИСНЫЕ ИНТРИГИ 1
Множеством ересей своих они (латиняне) всю землю обесчестили… Нет жизни вечной в вере латинской.
/Преп. Феодосий Печерский/
Не имея возможности распространять свои взгляды в условиях жесткого правления Пия XII, либералы-прогрессисты ждали благоприятных условий, при которых они могли бы открыто заявить о своей позиции. Это произошло после смерти «атлантического папы» и прихода к власти Иоанна XXIII (1958-1963), при котором начинается период глубоких перемен в католицизме, самых серьезных со времен Тридентского собора. Они выразились в реализации программы «аджорнаменто», которая понималась как открытость новым веяниям изменившегося мира, «осовременивание» церкви и приведение ее в соответствие с духом времени. При этом идея папства о земной централизации церкви, так же как и учение о непогрешимости понтифика и его главенстве над всем христианским миром никоим образом не ставились под сомнение, а, напротив, должны были усилить авторитет Ватикана в качестве идейно-политической силы в условиях либерализации учения.
Первым документом, ставшим проявлением нового подхода, можно считать энциклику Mater at Magistra («Мать и Наставница») 1961 г., которая была издана по случаю семидесятилетия энциклики Rerum novarum, положившей начало официальному социальному учению католицизма. В отличие от последней, призывавшей к примирению и сотрудничества между трудом и капиталом, Mater at Magistra исходила из понимания провала идеи патернализма и корпоративизма и признавала существование классовой борьбы. Утверждение крупных финансово-промышленных кланов в экономике западных стран, с одной стороны, и успехи социалистической системы — с другой, заставили папу дистанцироваться от апологетики капитализма и признать «социализацию» и значимость общественных связей, не оспаривая при этом естественное право частной собственности.
Открытость церкви современному миру выразилась и в признании плюрализма общества, в связи с чем между Ватиканом и христианско-демократическими партиями начали складываться новые, нейтральные, отношения, при которых последние уже рассматривались не как выразители интересов церкви в политике, а как органы включения христианских сил в общественные процессы. Признание происшедших перемен проявилось и в благословении концепции прав человека, в провозглашении идеи «мирового авторитета», примером которого являлась ООН, а также в отказе от антикоммунизма и в терпимости в отношении социалистических стран. Последнее сделало возможным установление отношений с Советским Союзом в ноябре 1961 г., что открыло путь к привлечению к экуменической деятельности Русской православной церкви. Важным знаком начала новой Восточной политики церкви стал прием папой дочери Косыгина и ее мужа Аджубея, состоявшийся в марте 1963 г.
Главным же средством осуществления планируемого религиозного обновления должен был стать II Ватиканский собор , о котором Иоанн XXIII объявил в базилике Св. Павла еще в январе 1959 г. и который мыслился им изначально как собор экуменический, призванный приблизить церковь к либеральным требованиям эпохи. Для его подготовки и в целях централизации всех реформистских усилий папа в противовес ортодоксальным Римской курии и Конгрегации по делам веры создал в июне 1960 г. Секретариат по христианскому единству, во главе которого был поставлен лидер прогрессистов кардинал Августина Беа (1881-1968), входивший в ближайший круг советников папы.
Беа стал одной из ключевых фигур процесса подготовки к перестройке в церкви. Будучи членом ордена иезуитов, он руководил в свое время иезуитским Международным исследовательским центром в Риме, а затем возглавлял Папский Григорианский университет. Это был теолог модернистского направления, находившийся под сильным влиянием протестантских идей, но не только их: Беа фигурировал в списке влиятельных масонов, который был составлен агентами контрразведки Ватикана (SD) в ходе расследования, осуществленного по поручению папы Павла VI в 1971 г. Так что не случайно когда в ходе подготовки к собору было выдвинуто предложение, чтобы все его члены перед началом заседания исповедали Никейский Символ веры и принесли присягу против модернизма, Беа протестовал и добился того, что это предложение было отвергнуто.
Главная задача, которую поставил Беа перед секретариатом, заключалась в том, чтобы посредством личных связей, контактов и встреч подготовить общественное мнение к принятию перемен, и в этом плане он пользовался такой независимостью, что фактически не подвергался никакому вмешательству со стороны курии. Основными вопросами, которые находились в центре внимания этой группы, были экуменизм в христианстве и религиозная свобода, но главное значение придавалось контактам с иудейскими организациями.
Надо отметить, что первые шаги к установлению «диалога» католицизма с иудаизмом были предприняты еще до Второй мировой войны, однако события военного периода и та примиренческая позиция, которую заняла Католическая церковь в отношении нацистского режима, создали совершенно новую ситуацию, при которой признание церковью факта холокоста стало использоваться иудейскими лидерами в качестве главного средства давления на католиков в целях достижения от них признания своей вины и переоценки иудаизма.
Со стороны иудаизма речь шла о хорошо продуманной и последовательно реализуемой стратегии, направленной на то, чтобы добиться пересмотра основополагающих положений христианского учения. Ключевой идеей, обосновывающей необходимость ревизии христианства, является положение о том, что оно содержит в себе «учение презрения» в отношении евреев, которое является главной причиной светского антисемитизма нового времени. Данное учение в свою очередь связывается с принципиальным христианским положением о лишении Израиля обетования и благодати, которое иудеи называют «идеей вытеснения» Израиля Церковью и считают самой опасной. Исходя из этого они утверждают, что холокост надо рассматривать как «кульминацию многовековых гонений именно со стороны христиан» и что политика Гитлера не имела бы успеха, если бы ее фундаментом не послужили те обвинения, которые предъявляли христиане в отношении иудеев. Как писал, например, ортодоксальный раввин Соломон Норман, сотрудник Центра еврейских исследований в Оксфорде, «по сути своей, отношение Гитлера к евреям ничем не отличается от христианского; разница состоит разве что в методах, которые он использовал». «Евреи видят в христианах по большей части, гонителей, сравнительно малое их число относят к жертвам, и уж совсем в немногих христианах они обнаруживают сочувствие к пострадавшим евреям. После холокоста евреи уже не могли всерьез поверить в нравственную состоятельность церкви». Как указывал Норман, «с еврейской точки зрения христианин вообще, уже в силу его христианской веры не обладает нравственным достоинством, не говоря уже о каком-либо нравственном превосходстве».
Формула «учение презрения» («l’enseignement du mepris») с вытекающими из нее выводами была введена французским иудейским историком и писателем Жюлем Исааком (1877- 1963), сыгравшим ведущую роль в становлении иудейско-католического «диалога». Основные его идеи были изложены в книгах «Иисус и Израиль» (1946) и «Генезис антисемитизма» (1956), в которых было подвергнуто жесткой критике христианское учение, рассматриваемое как главный источник антисемитизма. И евангелисты, и святые отцы Церкви были представлены им как лжецы и преследователи, полные антиеврейской ненависти, несущие моральную ответственность за Освенцим и холокост. Свою главную задачу он видел в том, чтобы доказать необоснованность содержащегося в писаниях евангелистов обвинения иудеев в богоубийстве и добиться соответствующего «очищения» христианского Учения.
«Очищение» предполагало: изменение или изъятие тех молитв, в которых говорится об иудеях, в частности, читаемых в Страстную Пятницу; заявление о том, что иудеи не несут никакой ответственности за смерть Христа, осуждению за которую подлежит все человечество; удаление тех мест из писаний евангелистов, в которых повествуется о Страстях Христовых, в особенности это касается Евангелия от Матфея, которого Жюль Исаак обвиняет в извращении правды (именно у него сказано: «И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших», Мф. 27:25 ); заявление, что Церковь всегда порицали за то, что она находилась в течение двух тысячелетий в состоянии скрытой войны между иудеями, христианами и остальной частью человечества; обещание, что Церковь окончательно изменит свое поведение, смирившись, раскаявшись и принеся извинения перед иудеями и предпримет все необходимые усилия для устранения того зла, которое она им принесла, исправив и очистив свое учение.
В 1946 г. при поддержке американских и британских иудейских организаций в Оксфорде прошла первая конференция, собравшая католиков и протестантов для установления контактов с иудеями. А в 1947 г. после проведения ряда международных встреч с симпатизировавшими ему католическими деятелями Жюль Исаак опубликовал меморандум «Исправление католических учений, касающихся Израиля», главные положения которого вошли в декларацию из 10 пунктов, принятую на созванной в том же году конференции христиан и иудеев в Зеелисберге в Швейцарии (она была организована обществами иудейско-христианской дружбы, созданными еще в 1928 г., и собрала 70 экспертов из 17 стран мира — 28 иудеев, 23 протестанта, 9 католиков и 2 православных).
Зеелисбергская декларация стала программой реформирования христианства, исходившей из необходимости признания следующих положений:
1) в Ветхом и Новом Завете с нами говорит один и тот же Живой Бог;
2) Иисус родился от еврейской матери из рода Давида и народа Израиля, и его вечная любовь и прощение распространяются на его собственный народ и на весь мир;
3) первые ученики Христа, апостолы и мученики были евреями;
4) основная заповедь христианства, любовь к Богу и к ближнему, содержащаяся уже в Ветхом Завете и подтвержденная Иисусом, обязывает христиан и иудеев во всех человеческих отношениях, без исключения;
5) надо избегать принижать библейский или постбиблейский иудаизм в целях возвеличивания христианства;
6) избегать использовать слово «иудей» исключительно в смысле «врага Иисуса» или выражение «враги Иисуса» для указания еврейского народа в целом;
7) избегать представления Страстей Христовых таким образом, что вина за смерть Иисуса лежит на всех иудеях или только на иудеях. В действительности смерти Иисуса требовали не все иудеи. И не только иудеи несут за это ответственность, так как Крест, который нас всех спасает, свидетельствует, что Христос умер за грехи всех нас; напоминать всем христианским родителям и воспитателям о той тяжкой ответственности, которую они несут за то, что представляют Евангелие и особенно повествование о Страстях упрощенным образом;
8) избегать изложения библейских проклятий и крика возбужденной толпы «Кровь его на нас и детях наших», не напоминая при этом, что крик этот не может довлеть над бесконечно более сильной молитвой Иисуса: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают»;
9) избегать распространения кощунственного мнения, что народ иудейский был отвергнут, проклят и обречен на страдания;
10) избегать такого представления об иудеях, будто они не были первыми, кто принадлежал к Церкви.
Надо отметить, что декларация была составлена достаточно грамотно и хитро, поскольку, не требуя радикального изменения отношения к иудеям и не провоцируя в силу этого резко негативной реакции, позволяла постепенно привлечь католиков к обсуждению вопроса об иудео-христианских отношениях.
В 1948 г. в целях претворения принятых решений Жюль Исаак создал Ассоциацию иудео-христианской дружбы Франции, став ее почетным президентом, а затем, установив контакты с римским духовенством и получив с его стороны большую поддержку, добился короткой аудиенции у Пия XII, которому передал «10 пунктов Зеелисберга». Эта встреча, однако, не имела никаких последствий, а вот с приходом к власти Иоанна XXIII положение изменилось.
В июне 1960 г. при содействии французского посольства в Риме и лично кардинала Беа Исаак встретился с понтификом, которого пытался убедить в необходимости пересмотра «учения о презрении», передав ему соответствующий меморандум — «О необходимости реформы христианского учения относительно Израиля». Эта встреча была важным жестом Иоанна XXIII по отношению к Ассоциации иудео-христианской дружбы, и недаром за несколько месяцев до нее папа приказал упразднить выражения «Помолимся также о вероломных иудеях (pro perfidies Judaeis)» и «Всемогущий, вечный Боже, в милости Своей не отвергающий даже вероломство иудеев», произносимые в богослужении Великой пятницы. В одной из своих заметок он писал по этому поводу следующее: «С недавнего времени Нас беспокоит вопрос о pro perfidies Judaeis в богослужении Великой пятницы. Из надежного источника Мы знаем, что наш предшественник, блаженной памяти Пий XII, уже удалял это прилагательное из личной молитвы и удовлетворялся произнесением «Помолимся… и об иудеях». Имея такие же намерения, Мы решили, что в предстоящую святую неделю эти два положения [будут сокращены таким же образом]». Тогда же в Кельне была открыта новая синагога, что должно было символизировать изменение отношения к иудеям.
После встречи Иоанн XXIII дал ясно понять членам курии, что от собора ждут жесткого осуждения «католического антисемитизма», а осенью 1960 г. впервые в истории Ватикана папа принял 130 американских представителей Объединенного еврейского призыва, которые передали ему благодарность за спасенных во времена нацизма евреев. Понтифик приветствовал их словами: «Мы все дети одного Отца небесного… Я — Иосиф, брат ваш».
Для рассмотрения переданных Исааком предложений Беа создал внутри Секретариата по христианскому единству специальную рабочую группу, установившую контакты с иудейским миром и его главными ассоциациями во Франции, Израиле и США — в первую очередь со Всемирным еврейским конгрессом (ВЕК), Американским еврейским комитетом (АЕК) и Антидиффамационной лигой Бнай Брит. Совместно они и разрабатывали основные положения об отношении к иудаизму. Важную роль в этом сыграл раввин Абрахам-Джошуа Хешель, хасидский мыслитель, глава Иудейского теологического семинара Нью-Йорка, присутствовавший затем на соборе в качестве официального представителя АЕК при кардинале Беа. Большое влияние на папу оказывал и глава ВЕК д-р Гольдманн.
В результате работы был подготовлен краткий проект декрета De Judoeis (Об иудеях), который должен был быть представлен на соборе. Однако в силу протестов арабских лидеров в период подготовки к собору текст этот временно был отложен в сторону. Госсекретарь Ватикана Чиконьяни, будучи не в курсе истинных планов реформаторов, вообще удалил документ из соборной повестки дня, поскольку при крайне напряженных отношениях, существовавших тогда между Израилем и арабскими государствами, любая «уступка» евреям рассматривалась как проявление враждебности по отношению к арабам и шаг к признанию Ватиканом государства Израиль. Чиконьяни вообще не понимал, зачем нужен этот текст и на последнем собрании Центральной комиссии Секретариата сказал: «Если мы говорим о евреях, почему тогда не говорить и о мусульманах? …И евреи, и все остальные, находящиеся вне Церкви, должны знать, если они пожелают обратиться к католической вере, Церковь примет их с великой любовью». Исключения из программы собора данной темы требовали и представители Восточных католических церквей, опасавшихся серьезных последствий для христиан в арабских странах, представлявших там меньшинство населения. В итоге, когда текст об иудеях вновь был представлен к рассмотрению, он уже рассматривался не как самостоятельный документ, а как часть общей декларации о нехристианских религиях.
II Ватиканский собор открылся в октябре 1962 г. и стал самым многолюдным собранием в истории Католической церкви — на нем присутствовали представители 18 некатолических церквей. По случаю смерти Иоанна XXIII в июне 1963 г. работа собора завершилась уже при его преемнике, которым стал кардинал Джованни Батиста Монтини, один из самых высокопоставленных членов курии, вступивший на папский престол под именем Павла VI (1963-1978). Решение о его избрании было принято за несколько дней до конклава на встрече кардиналов в Вилла Гротаферрата, принадлежавшей известному масону Умберто Ортолани, которого Павел VI в благодарность за его гостеприимство назначил «Рыцарем Его Святейшества». Новый папа был последовательным сторонником «открытой церкви» и полностью продолжал линию Иоанна XXIII на обновление внутрицерковной жизни и продвижение дела экуменизма. Он первым начал ревизию истории католицизма, выступив с просьбой о прощении, обращенной к разделенным братьям в сентябре 1963 г., и потребовав взаимной терпимости. Просьбы о прощении и покаяния в исторических грехах будут звучать из уст Павла VI неоднократно.
Важно отметить, что объявив собор «пастырским», то есть не догматическим, оба папы заведомо лишили себя возможности вмешаться в ход событий своим непогрешимым авторитетом, которая послужила бы гарантией от ошибок. Таким образом папы как бы снимали с себя ответственность за происходящее, предоставляя свободу решений собравшимся. Между тем, на соборе сразу возникла острая дискуссия между консерваторами и либералами, и, хотя либералы представляли меньшинство, им удалось занять ведущие позиции и добиться решающего влияния на ход событий. Почему и как это произошло подробно описал в своей книге «Они предали Его. От либерализма к отступничеству» архиепископ Марсель Лефевр, не принявший решений собора и подвергнувший их глубокой критике.
Рассказывая о механизмах манипулирования и «нейтрализации» участников собора, применяемые обновленцами, Лефевр выделил три, как он пишет, «ключевых маневра»: во-первых, установление полного контроля за соборными комиссиями; во-вторых, эффективную деятельность
Института документации (ИДОС), готовившего либерально-модернистские материалы для участников заседаний, по сравнению с которой активность епископов-консерваторов ничего не значила; в-третьих, умелое составление соборных документов, противоречивость формулировок которых позволяла скрыть их истинный смысл. Как указывал архиепископ Лефевр, они были написаны «нудно и беспорядочно, поскольку сами либералы практиковали следующую систему: едва ли не каждые заблуждения, двусмысленность или опасная тенденция сопровождаются, перед ними или сразу следом, обратным утверждением, призванным успокоить делегатов-консерваторов». Благодаря использованию данных методов крайне активное либеральное меньшинство быстро превратилось в большинство, проведя в жизнь нужные им решения так, что мало кто из консервативно настроенных участников смог осознать, что речь идет о реальном либеральном перевороте.
В декабре 1965 г. собор завершил свою работу, приняв 16 документов, наиболее важными из которых были догматическая конституция о Церкви, пастырская конституция о Церкви в современном мире, декрет об экуменизме, декларации о религиозной свободе и об отношении церкви к нехристианским религиям. Специальные документы были посвящены литургии, Библии, епископам, священникам, монашествующим, апостольству мирян, духовному образованию, воспитанию, Восточным католическим церквам, миссионерству, средствам массовой коммуникации. Содержание этих документов означало, что собор явился разделительным рубежом в истории католичества. Продемонстрировав гибкую приспособляемость к миру сему, он изменил саму суть христианского учения, придав ему экуменическую направленность. При этом надо еще раз подчеркнуть, что тексты были составлены таким образом, чтобы явные отступления не были слишком очевидны. Отсюда вольность толкований, которые позволили себе в постсоборные времена Многие служители культа.
Поставив перед собой в качестве одной из центральных задач добиться лидерства католицизма в достижении христианского единства, собор сформулировал свою собственную экуменическую концепцию, альтернативную протестантскому пути, позволившую ему открыться к диалогу с другими религиями, сохранив в неприкосновенности положение о власти понтифика. В догматической конституции о Церкви (Lumen gentium) подтверждалось, что Церковь Христова, «установленная и устроенная в мире сем как общество, пребывает в католической Церкви, управляемой преемником Петра и Епископами в общении с ним», но теперь добавлялось, что и «вне ее состава обретают многие начала освящения и истины, которые, будучи дарами, свойственными Церкви Христовой, побуждают к кафолическому единству». Таким образом, собор определил два основополагающих момента в отношениях с другими церквами. Он подтверждал, что «всю полноту спасительных средств» можно получить лишь через Католическую церковь, но вместе с тем признавал, что другие церковные сообщества, связанные с ней в силу крещения, «могут разнообразно, согласно особому положению каждой Церкви или общины, действительно порождать жизнь благодати» и «они способны открыть доступ к спасительному общению». Хотя последние и «страдают некоторыми недостатками, тем не менее, они облечены значением и весом в тайне спасения». Главный поворот в экуменическом сознании заключался в выводе, что «те, кто верует во Христа и должным образом принял крещение, находятся в известном общении с Католической Церковью, пусть даже неполном, а полное общение возможно только с признанием власти преемника Петра, то есть понтифика Рима.
Не ограничиваясь задачей единения христиан, а стремясь к обеспечению своего духовного лидерства во вселенском масштабе, собор в той же догматической конституции о Церкви дает новую формулировку Народа Божия (то есть Вселенской Церкви), которая, допуская различные толкования, позволяла Католической церкви оправдать свое активное общение и с нехристианскими религиями. В конституции признавалось, что к «кафолическому единству Народа Божия, предзнаменующему и укрепляющему всеобщий мир, призваны все люди. Ему по-разному принадлежат или предназначены и верные католики, и другие верующие во Христа, наконец, все люди в их совокупности, призванные Божией благодатью ко спасению». Другое положение утверждало, что «те, кто еще не принял Евангелия, определены прииадлежать к Народу Божию в силу различных причин. Прежде всего это — тот народ, которому были даны заветы и обетования, от которого Христос был рожден по плоти… Но спасительный Промысел объемлет и тех, кто признает Творца, и среди них прежде всего мусульман, которые, исповедуя свою приверженность вере Авраама, вместе с нами поклоняются Богу единому, милосердному, Который будет судить людей в последний день. Но и от прочих, взыскующих неведомого Бога через тени и образы, Бог недалеко, ибо Он Сам дарует всему жизнь и дыхание и все прочее…, и потому, что Спаситель хочет, чтобы все люди спаслись (ср. 1 Тим 2,4)».
Это положение фактически искажало истину о Народе Божием как Церкви Христовой, поскольку позволяло сделать вывод, что к нему «по-разному» принадлежат и те, кто не принимал крещения и исповедовал другую веру. Данный вывод, в свою очередь, был возможен в силу новой оценки значения мировых религий, включая анимистические и другие языческие культы, которая была дана в декларации «Об отношении Церкви к нехристианским религиям» (Nostra Aetate). В ней говорилось: «Католическая церковь никоим образом не отвергает того, что истинно и свято в этих религиях. Она с уважением относится к этим образам жизнедеятельности, к этим нормам и доктринам, которые, хотя они во многом отличны от ее собственных установлений и предписаний, все же несут в себе лучи той Истины, которая просвещает всех людей». О необходимости уважения традиций других народов («в той мере, в какой они не противоречат евангельским принципам») говорилось и в декрете «о миссионерской деятельности Церкви» (Ad Gentes), в которой миссионеры призывались «с радостью и уважением вскрывать заложенные в них семена Слова».
Позже, обосновывая совместимость веры во Христа с признанием «частичной истинности» нехристианских религий, Иоанн Павел II в своей книге «Переступить порог надежды» писал, что в предании Католической церкви издавна укоренилось представление «о так называемых semina Verbi (семенах Слова). Семена эти есть во всех религиях». То есть во всех религиях в той или иной мере присутствует Иисус Христос как Сын Божий, Бог Слово (Логос). «Можно сказать, — заявлял папа, — что позиция собора воистину вдохновлена заботой обо всех. Церковь руководствуется верой, что Бог Создатель хочет спасти всех в Иисусе Христе, единственном Посреднике между Богом и людьми, поскольку Он всех искупил». «Святой Дух плодотворно действует и вне видимого организма Церкви. Действует Он, опираясь именно на те semina Verbi, которые образуют как бы общий сотериологический корень всех религий».
Признав «частичную истинность» и в других религиях, собор пошел дальше, заявив, что истина является вообще предметом поиска: «истину следует искать… посредством… обмена и диалога, в котором одни открывают другим истину, которую они нашли или считают найденной, тем самым помогая друг другу в поиске истины». «Поиск истины должен осуществляться способом, подобающим человеческой личности и ее общественной природе, то есть свободным способом…» Таким образом, верующих призывали вместе с неверующими искать истину, а это означало отвержение традиционных принципов миссионерства, исходящих из наказа Иисуса Христа: «Идите, научите все народы» (Мат. 28, 19).
Интересно, что данное положение, означающее фактически призыв к религиозному синкретизму (то есть объединению различных элементов в единую систему), воспроизводит ключевую идею неоплатонизма — религиозно-философского учения, крайне популярного среди образованных слоев Римской империи в III в. по Р.Х. Заключается она в том, что откровение высшего Божества присутствует во всех традиционных религиях и что за всеми обрядами и легендами скрывается единый глубокий таинственный смысл. Но если у неоплатоников главным средством прийти к истинному пониманию этого откровения является философия, то в католицизме гарантом безошибочности учения является папа. Поэтому, допуская такую широкую открытость в отношении других религий, собор вместе с тем надежно «подстраховался», четко подтвердив в догматической конституции о Церкви учение о непогрешимости папы — носителя полной и универсальной власти в Церкви, сформулированное на I Ватиканском соборе. В ней говорится: «Это учение об установлении, непрерывности, значении и смысле священного Первенства Римского Понтифика и о его безошибочном учительстве Священный Собор вновь излагает всем верным, дабы твердо в него веровать, и, продолжая это начинание, постановляет исповедать и провозгласить перед лицом всех учение о Епископах, преемниках Апостолов, которые с Преемником Петра, Наместником Христа и зримым Главой всей Церкви, управляют домом Бога Живого». В другом месте также утверждается, что «коллегия, или состав, Епископов обладает властью лишь совместно с Римским Понтификом, преемником Петра, в качестве ее Главы, причем в неприкосновенности остается первенство его власти в отношении всех: как пастырей, так и верных. Ибо в силу своей должности, то есть как Наместник Христа и Пастырь всей Церкви, Римский Понтифик обладает в Церкви полной, верховной и универсальной властью, которую он всегда вправе свободно осуществлять».
Таким образом, непреложность папской власти гарантирует Католической церкви сохранение ее идентичности, даже в случае растворения ее в «частичных истинах» других культур, правда тогда уже это будет действительно всемирная церковь Римского понтифика.
Значительное количество новых идей в духе «аджорнаменто» содержали конституции «О религиозной свободе» (Dignitas humanae) и «О Церкви в современном мире» (Gaudium et Spes), в которых утверждалось право человека на беспрепятственное осуществление любого избранного им вероисповедания, если только оно не угрожает общественному спокойствию и морали, а тем самым, была поддержана классическая доктрина терпимости и религиозного плюрализма.
Наиболее радикальный пересмотр учения собор допустил в отношении иудаизма, при этом иудейские организации сыграли решающую роль в формулировании основных положений по этому вопросу.
Еще до открытия собора в феврале 1962 г. Всемирный еврейский конгресс представил кардиналу Беа декларацию, в которой выделял в качестве основной задачи борьбу с антисемитизмом, и именно эту мысль, но другими словами, выражал меморандум Беа, адресованный папе Иоанну XXIII в декабре 1962 г. В нем говорилось о необходимости признания греха христианского антисемитизма, об ответственности церкви за его распространение посредством учения и пастырской практики, а тем самым и за те преследования, которым подвергались евреи, и о необходимости отдельно рассмотреть эту тему. Ответ Иоанна XXIII был позитивным, и данный вопрос был внесен в повестку дня.
Иудейские лидеры настойчиво добивались устранения из католического учения утверждения об иудеях как о богоубийцах, лишенных своего избранничества, а из литургических текстов — любых неодобрительных в отношении них слов. Однако обсуждение этих вопросов вызвало острые дискуссии, в ходе которых верные христианским традициям участники собора, понимавшие опасность происходящего (хотя они и не были столь многочисленны), делали все возможное, чтобы не допустить принятия данных положений. Это заставило руководителей еврейских организаций активизировать свои усилия по оказанию давления на руководство церкви.
О тех закулисных переговорах, которые они вели в этих целях в Нью-Йорке и Риме с кардиналом Беа, представителями секретариата и самим папой Павлом VI, подробно рассказывается в статье Джозефа Родди «Как иудеи изменили католическое мышление», опубликованной в январском номере американского журнала Look от 25 января 1966 г. Дело в том, что руководство журнала поддерживало тесные отношения с Бнай Брит и АЕК, представители которых и передали ему материалы для публикации. В частности, там говорилось, что в марте 1963 г. в Нью-Йорке руководители АЕК в глубокой тайне встретились с кардиналом Беа, затем была организована встреча папы Павла VI с представителем ООН Артуром Гольдбергом (судьей Верховного суда), получившим соответствующие инструкции от раввина Хешеля, а некоторое время спустя папа принял и самого Хешеля в сопровождении Захарии Шустера (АЕК), при условии, что об этой встрече никто не узнает.
Тогда же, в 1963 г. в целях оказания психологического давления на католиков немецкий драматург Рольф Хоххут представил публике театральную постановку «Викарий», в которой был изображен папа Пий XII, трусливо молчащий перед лицом массового уничтожения евреев. Изданная в виде книги, драма была сопровождена комментарием, представленным в качестве исторического труда. Пьеса была настолько тенденциозна, что вызвала протесты даже со стороны самих евреев. Так, член ассоциации «Антидиффамационная Лига» Иосиф Лихтен написал памфлет в защиту папы («Пий XII и евреи»), а генеральный консул в Милане еврейский дипломат Эмилио Лапиде опубликовал статью, в которой утверждал, что папа спас от смерти от 700 до 850 тысяч евреев. Тем не менее, именно эта пьеса и сопровождавший ее комментарий положили начало устойчивому представлению, господствующему в наше время в иудейской среде о Пие XII как о папе, враждебном евреям.
Первый вариант текста декларации о нехристианских религиях, в которой глава об иудаизме являлась основной, была поставлена на голосование в сентябре 1964 г. и получила одобрение. Однако положения об иудаизме были настолько революционны и опасны, что даже столь либеральный понтифик, как Павел VI, не решился утвердить данный вариант и перенес его рассмотрение на следующее заседание. Текст полностью отрицал ответственность иудейских лидеров за смерть Христа, отвергал выражение «народ-богоубийца», обвинял Церковь в антисемитизме, ставил под вопрос достоверность писаний евангелистов (в особенности св. Иоанна и св. Матфея), дискредитировал учения отцов Церкви и крупных католических теологов. Документ в итоге был переписан уже в более осторожных выражениях, и, хотя его обсуждение не переставало вызывать острые дискуссии, 15 октября 1965 г. за него проголосовало большинство участников собора, а 28 октября он был утвержден.
Игнорируя различия между религией Древнего Израиля и современным талмудическим иудаизмом, авторы декларации, исказив тексты Евангелия, пошли на отрицание лишения иудеев Царства Небесного («идеи вытеснения» по иудейской терминологии) и на признание истинным Богом нетриипостасного бога Иеговы, которому поклоняются современные иудеи, утвердив тем самым духовное родство последних с христианами.
В документе говорилось: «Хотя иудейские власти и их приверженцы настояли на смерти Христа, однако то, что было совершено во время Его страстей, не может быть огульно вменено в вину ни всем живущим тогда иудеям, ни иудеям современным. Хотя Церковь и есть Народ Божий, однако иудеев не следует представлять ни отверженными Богом, ни проклятыми, как будто бы это вытекало из Священного Писания». «Иудеи в большинстве своем не приняли Евангелия, а многие из них даже воспротивились его распространению (см. Рим. 11:28 ). Тем не менее, согласно Апостолу, ради своих отцов иудеи доныне остаются любезными Богу, Чьи дары и призвание непреложны (Рим. 11,28,29 )».
Данный отрывок был типичным примером манипуляции сознанием, поскольку слова апостола Павла, на которые ссылаются авторы, были вырваны из контекста его послания , а в нем говорилось: «Но не то, чтобы слово Божие не сбылось: ибо не все те Израильтяне, которые от Израиля; и не все дети Авраама, которые от семени его… не плотские дети суть дети Божий, но дети обетования признаются за семя» (Рим. 9:6-8 ), и далее, со ссылкой на пророка Осию: «Не Мой народ назову Моим народом, и не возлюбленную — возлюбленною… вы не Мой народ, там названы будут сынами Бога Живаго» (Рим. 9:25-26 ). Св. Павел говорит не только то, что язычники стали наследниками Авраама по обетованию, но и то, что не верующие во Христа иудеи лишились Царствия Божия: «Некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их… Они отломились неверием, а ты держишься верою» (Рим. 11,17,20 ).
Далее в документе собора говорилось: «Церковь верует, что Христос, мир наш, примирил иудеев и язычников на кресте, и из обоих сотворил Себе одно», и что «вместе с Пророками и с тем же Апостолом Церковь ожидает дня, ведомого одному лишь Богу, когда все народы единогласно призовут Господа и будут служить Ему единодушно». Между тем в послании к ефесянам (Еф. 2:14-15 ) апостол Павел говорит, что Христос примирил на кресте Плотию и Кровию Своею верующих в Него язычников и иудеев, т.е. всех христиан, а о примирении неверующих нет ни слова.
Фальсифицируя таким образом суть Евангелия и Божественного откровения в целом, данные положения фактически отрицают учение о Церкви Христовой . Христианство учит, что избранничество древнего еврейского народа состояло в том, чтобы, сохранив истинное Единобожие, дождаться Мессии, а затем понести Благую Весть о пришествии Мессии всем народам земли, что и совершили впоследствии апостолы. Но, отвергнув Мессию-Христа Спасителя, о котором свидетельствовал Моисей и пророки, иудейский народ завершил период своего избранничества, переданного апостолам и тем христианским общинам, которые стали основанием нового богоизбранного народа — Церкви Христовой, где уже нет «ни эллина, ни иудея». И если, согласно апостолу, Церковь Христова есть «род избранный…, народ святой, люди, взятые в удел» (1Пет. 2:9 ), то любые утверждения о продолжающейся, якобы, богоизбранности всего еврейского народа являются богословски несостоятельными.
Сам Христос, проповедуя в храме и отвечая «приступившим к Нему первосвященникам и старейшинам народа», сказал им: «Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царствие Божие и дано будет народу, приносящему плоды его» (Мф. 21:43 ). И Он предрек: «Многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном; а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов» (Мф. 8:11-12 ). Положения декрета игнорировали эти слова, так же, как и слова самих иудеев: «И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших (Мф. 27:25 ).
Значение декларации Nostra Aetate трудно переоценить. Один из иудейских авторов назвал ее «теологическим землетрясением», приведшим к возникновению нового мира . Как писал член Всемирного еврейского конгресса Жан Гальперин, она «действительно открыла путь к совершенно новому диалогу и положила начало новому взгляду Католической церкви на иудеев и иудаизм, продемонстрировав ее готовность заменить учение презрения учением уважения». Ему вторит иудейский исследователь Поль Гиневский, заявивший в своей книге «Христианский антииудаизм. Мутация»: «Схема об иудеях, которую можно было рассматривать как завершение, напротив, оказалась очень быстро началом новой стадии в успешном развитии иудео-христианских отношений». Дверь иудеям была открыта, и теперь можно было переходить к «очищению христианского пространства».
В Nostra Aetate было сказано и о духовной близости в отношении мусульман, которые, как указывал собор, «с нами поклоняются Богу единому, милосердному, Который будет судить людей в последний день», хотя мусульмане, поклоняющиеся Аллаху, отрицают Триединого Истинного Бога и Иисуса Христа как Бога, рассматривая Его в качестве пророка. Не были забыты и язычники: признавая, что некоторые из них могли «достичь наивысшего озарения собственными усилиями или с помощью Свыше», собор приравнивал воздействия их божества к благодати Святого Духа.
Важное значение имело принятие декрета «Об экуменизме», который не только положительно оценил экуменическое движение, но и, признав спасительное значение других христианских сообществ, разрешил католикам сотрудничество с ними и даже общение в таинствах (соединение с ними в молитвах).
Развитие экуменизма предполагало модернизацию всех сторон церковной жизни и «непрестанное преобразование», особую роль в котором призвано было сыграть апостольство мирян. Утверждению его призван был способствовать пункт 10 декрета о служении и жизни пресвитеров «presbyterorum ordinis», в котором говорилось, что для осуществления «особых форм пастырских начинаний на пользу различных социальных групп в пределах какой-либо области, страны или целой части света» среди прочих организаций могут создаваться особые епархии или персональные прелатуры. Это создавало возможность для формирования нового юридического лица, которое, будучи очень гибким образованием, могло внести особый вклад в распространение католического учения. Позже в 1966 г. папа Павел VI специальным документом подтвердит возможность объединения мирян в персональные прелатуры посредством двустороннего договора между желающими и прелатурой.
В результате решений собора были внесены изменения в процесс богослужения, в литургию, которые, по замыслам реформаторов, должны были сделать их более современными и привлечь народ к более активному участию в службе. Священникам было практически запрещено служить классическую Тридентскую мессу, вместо которой вводился «новый чин» (novus ordo) на национальных языках (что было фактически требованием Реформации). Новая месса отличалась и стилем совершения службы: если раньше священник стоял лицом к алтарю и спиной к прихожанам, как бы возглавляя общину в ее молитве, то теперь он стоял лицом к верующим, в то время, как алтаря в старом понимании вообще нет — вместо него используется переносной столик. Старый и новый обряд отличались также и текстом молитв и песнопений, и движениями священника. Тридентскую же мессу можно было служить теперь только с персонального разрешения епископа.
ПОСТСОБОРНАЯ ПОЛИТИКА ВАТИКАНА: ПОСЛЕДСТВИЯ ЭКУМЕНИЧЕСКОЙ ОТКРЫТОСТИ
Обновленческие решения собора и последовавшая за ним практика имели для церкви самые серьезные последствия. Главным результатом их стало утверждение религиозного плюрализма и терпимости, приведшие к тому, что католическое учение стало приобретать все более размытый характер, а среди части католиков стал распространяться религиозный индифферентизм. Попытки церкви приблизиться к обществу, открыться ему и стать более понятной обернулись для нее потерей авторитета и уважения с его стороны, падением ее общего влияния.
Крайне обострились внутрицерковные разногласия, а также усугубилась поляризация между прогрессистами и традиционалистами как в области теологии, так и в области политики. Многие прогрессисты восприняли решения собора как разрыв с традицией, в том числе доктринальной, и возможность создать «новую церковь». В Латинской Америке и среди иезуитов широкой популярностью стала пользоваться новая форма христианского социализма — «теология освобождения», испытавшая большое влияние новейших направлений социологической и экономической мысли.
Другая же часть верующих, напротив, считала, что церковь со своими реформами зашла слишком далеко — так оценивали ситуацию около 40% католиков. Многие в церковном руководстве опасались, что ситуация выйдет из-под контроля. Кардинал Йозеф Ратцингер (будущий папа Бенедикт XVI), бывший на соборе богословским консультантом, в связи с этим писал: «Принесенные собором результаты, как сегодня можно об этом судить, жестоко обманули ожидания всех..- Папы и отцы-делегаты собора надеялись достичь нового католического единства, однако вместо него начались конфликты, переходящие, говоря словами самого Павла VI, от самокритики к саморазрушению… Вместо ожидавшегося прорыва мы, напротив, имеем дело с процессом постепенного упадка…». Действительно, Павел VI признавал, что характерным явлением стали «смешение и нетерпимость сознания, религиозное обеднение, недостаточность нравственных барьеров против наступления гедонизма». Однажды он даже сказал о постсоборных беспорядках: «В храм Бога через какую-то щель просочился сатанинский дух».
Однако главные идеологи собора отказывались видеть причину подобного положения в самих реформах. Так, тот же Ратцингер, описывая «лавину» ухудшений, отмечал: «Я убежден, что вред, который мы на себя навлекли за эти двадцать лет, произошел не из-за собора, а из-за того, что внутри церкви были спущены с привязи скрытые полемические центробежные силы, а снаружи церкви из-за того, что на Западе произошла культурная революция, успех в которой одержала верхушка среднего класса, новая буржуазия с ее либерально-радикальной идеологией индивидуализма, рационализма и гедонизма».
Вместе с тем, среди католиков-традиционалистов были и такие, которые отказались принять решения собора. Радикальность либерального переворота, совершенного собором, вызывала у многих из них такое недоумение, что Павла VI стали называть еретиком, раскольником и отступником. Некоторые разделяли даже мнение, что было два папы: истинный понтифик содержался в подвалах Ватикана, а другой — самозванец, двойник — правил во вред церкви. Наконец, существовало мнение, что Павел VI не отвечал за свои действия, будучи заложником окружения.
Принципиальным противником реформ и нового чина мессы, как мы уже писали, выступил архиепископ Марсель Лефевр. В 1970 г. он основал Священническое братство св. Пия Х и семинарию в Эконе (Швейцария) для священников- традиционалистов, начав открытую борьбу с Ватиканом за сохранение прежних устоев. После того, как Лефевр рукоположил в священники 12 своих семинаристов, Ватикан приостановил его религиозные полномочия, запретив ему совершать богослужения и таинства, однако Лефевр продолжал свою деятельность, не прекращая критику обновленчества. Влияние Братства продолжало расти, и оно распространило свое влияние на многие страны, сохраняя наиболее сильные позиции во Франции.
В уже упомянутой нами книге Марсель Лефевр определил собор как «смуту» и «либеральный переворот», которому присутствовавшие на нем папы не оказали сопротивления. Он откровенно указывал, что собор, движимый либеральным духом отступничества, «совершил измену, подписав мировое соглашение со всеми врагами Церкви», что он «выражал «безграничное сочувствие» к мирскому человеку, к человеку без Бога! Пусть бы еще целью его было пробудить этого падшего человека, открыть ему глаза на его смертельные раны, …исцелить его… Но нет! Целью было провозгласить мирянам: как видите, Церковь тоже исповедует культ человека».
В ответ на слова Ратцингера: «Я оправдываю Собор!» — Лефевр писал: «Я обвиняю Собор! Поясню: я утверждаю… что кризис Церкви по сути своей сводится к постсоборным реформам, исходившим от высочайших официальных властей Церкви и предпринятым во исполнение доктрины и директив II Ватиканского Собора. Поэтому в причинах случившейся после Собора катастрофы нет ничего постороннего или таинственного. Не будем забывать, что одни и те же люди и, что еще важнее, один и тот же папа — Павел VI — организовали Собор и затем как нельзя более последовательно и официально, пользуясь своим иерархическим положением, осуществляли его решения».
Принципиально важную роль, сыгранную папами, Лефевр выделял особо. Описывая более ранние времена, предшествовавшие зарождению модернизма в церкви, он указывал: «Проникновение либерализма во всю церковную иерархию вплоть до папской курии, еще два столетия назад немыслимое, было-таки задумано, предсказано и спланировано в начале прошлого века масонами. Достаточно привести документы, доказывающие реальность этого заговора против Церкви, этого «высшего покушения» на папство».
Главным документом, который приводит Лефевр, являются секретные бумаги (переписка) руководителей «Верхней венты» (высшей масонской группы) итальянских карбонариев 1820-1846 гг., попавшие в руки папского правительства и опубликованные Кретино-Жюли в его книге «Римская церковь и революция». Папы приняли решение придать их гласности, чтобы верующие узнали о том заговоре, который готовили тайные общества, могли бы во всеоружии встретить его возможное осуществление. Мы приводим отрывки из этого текста, поскольку в нем изложен механизм самоуничтожения церкви посредством самого высшего ее руководства, который в итоге был применен в отношении католичества и может рассматриваться как наиболее эффективное возможное средство подрыва и Православных церквей.
«Папа, каким бы он ни был, никогда не придет в тайные общества; им самим следует сделать первый шаг к Церкви, дабы подчинить себе и ее, и Папу… Мы не рассчитываем привлечь Пап к нашему делу, обратить их в наши принципы, сделать их проповедниками наших идей… Мы должны просить, мы должны искать, мы должны ждать, подобно евреям в ожидании Мессии, нужного нам Папу… Это вернее приведет нас к захвату Церкви, чем памфлеты наших французских братьев и даже чем золото Англии. Хотите знать почему?…Мы будем иметь мизинец вовлеченного в заговор наследника святого Петра, и этот мизинец будет стоить в нашем крестовом походе дороже всех Урбанов II и всех святых Бернардов христианства… Чтобы получить Папу требуемых качеств, нам нужно подготовить для него — для этого Папы — поколение, достойное царства, о котором мы мечтаем. Оставьте в стороне стариков и людей зрелого возраста; обратитесь к молодежи и, насколько это возможно, к детям… Среди них вам нетрудно будет создать себе репутацию добрых католиков и патриотов. Эта репутация откроет молодым священникам и монахам доступ к нашим доктринам. За несколько лет это молодое духовенство постепенно возьмет в свои руки все функции Церкви; оно будет руководить, управлять, судить, оно войдет в ближайшее окружение властей и будет призвано, чтобы избрать нового Понтифика, который, подобно большинству его современников, обязательно будет в той или иной степени привержен… общечеловеческим принципам, принципам, распространение которых мы сейчас начинаем…
Если вы хотите осуществить в Италии революцию, ищите Папу, портрет которого мы представили выше. Если вы хотите установить царство избранных на троне Вавилонской блудницы, то пусть к вам присоединится Духовенство, убежденное, что идет под знаменем апостольских ключей… закиньте ваши сети по примеру Симона. Закиньте их …в ризницы, семинарии и монастыри, и если вы наберетесь терпения, то мы обещаем вам улов более чудесный, чем улов Симона… Вы будете проповедовать революцию в тиаре и сутане, с крестом и хоругвью в руках, и достаточно будет малейшего толчка, чтобы эта революция зажгла огонь в четырех оконечностях мира».
«На наши плечи возложена трудная задача… Мы должны подвергнуть Церковь аморальному воспитанию и с помощью малых, точно отмеренных, хотя и весьма неопределенных пока средств добиться того, чтобы Папа привел нас к торжеству революционной идеи. Сейчас мы лишь робко приступаем к осуществлению этого плана, за которым мне всегда виделся сверхчеловеческий расчет…».
В результате начавшихся перемен уже в конце 60-х годов церковь впала в состояние внутреннего кризиса и обмирщения, ускоривших дехристианизацию западного общества , обусловленную его экономической модернизацией и индустриализацией. Это проявлялось в первую очередь в таких показателях, как сокращение числа священников («кризис призвания») и верующих, а также уменьшение религиозной практики. Так, в Италии число назначений священников сократилось с 872 в 1961 г. до 388 в 1977 г. Численность организации «Католическое действие», которая была главным гражданским оплотом итальянского католицизма, упада за те же годы с 3 млн. до 650 тысяч человек. Уже в начале 70-х годов только меньшинство итальянцев регулярно ходило в церковь. Во Франции в 1972 г. число семинаристов сократилось на треть по сравнению с 1962 г., и в силу старения священников и сокращения притока молодежи крайне остро встала проблема нехватки духовенства. Чтобы решить эту проблему, в приходах стали прибегать к новой практике — поручать управление группам мирян, которые занимались не только катехизацией, но и подготовкой верующих к литургии и принятию таинств. Но и это уже не могло остановить угасание приходской жизни, уменьшение ее духовной наполненности и живой веры, которые постепенно подменялись чисто внешним следованием ритуалам и обрядам.
Наиболее же опасным явлением стали те изменения, которые происходили в сфере теологических размышлений под влиянием утверждавшейся религиозной терпимости, с провозглашением которой церковь стала допускать серьезные отступления от христианской веры. В первую очередь это проявилось в развитии «диалога» с иудаизмом.
«Диалог» обернулся дальнейшими уступками со стороны католицизма, который под давлением крайне наступательной позиции иудаизма начал создавать новую теологию иудейско-католических отношений, требовавшую дальнейшего пересмотра основополагающих положений христианского учения. О том, кстати, какие методы использовались определенными кругами для навязывания нового взгляда на иудаизм, красноречиво свидетельствует, в частности, история с молитвой за иудеев, якобы сочиненная Иоанном XXIII незадолго до смерти.
Первая версия ее на французском языке была опубликована в швейцарском журнале La Liberte 9 сентября 1966 г. В ней говорилось: «Милосердный Боже! Ныне мы осознаем, что на протяжении веков наши глаза были слепы и мы не в состоянии больше увидеть красоту Твоего избранного народа и узнать в чертах его лица наших привилегированных братьев. Мы понимаем, что клеймо Каина начертано на наших челах. На протяжении веков наш брат Авель лежал в крови и слезах по нашей вине, так как мы забыли Твою лю- бовъ. Прости нам, что мы ошибочно присоединяли проклятие к имени Евреев. Прости нам, что мы второй раз распяли Тебя в их лице, так как мы не ведали, что творили… «
2 октября 1966 г. этот текст перепечатал журнал La Documentation Catholique (№ 1479, кол. 1728), в котором утверждалось следующее: «Ватиканские круги подтвердили 7 сентября существование и подлинность молитвы, сочиненной Иоанном XXIII за несколько дней до его смерти, в которой папа просит прощение у Бога за все страдания, причиненные евреям Католической церковью. О существовании этой молитвы, которая в соответствии с намерениями ее автора, должна была читаться во всех церквах, сообщил недавно в ходе выступления в Чикаго монсеньер Джон С. Куинн, который был одним из экспертов Ватиканского собора». Однако через месяц тот же журнал опубликовал опровержение, ссылаясь на госсекретаря Ватикана. Позже выяснилось, что La Liberte перепечатала текст молитвы из голландской газеты De Tide, которая, в свою очередь, взяла его из статьи некого Ф.Е. Картуса, опубликованной в чикагском журнале American Commentary (январь 1965 г.) — официальном органе Американского еврейского комитета (АЕК), и в которой даже не было дано никакой ссылки на источник. Однако стало известно, что под псевдонимом Картус скрывался ирландский иезуит Малаши Мартэн, бывший в свое время личным секретарем кардинала Беа. Во время II Ватиканского собора он вел двойную игру, работая на АЕК и передавая ее представителю в Европе Шустеру секретную информацию из секретариата. На этом история должна была бы закончиться, но в действительности и после официального опровержения «молитва за иудеев» не раз появлялась в различных изданиях. В последний раз это произошло в 2008 г., когда ее опубликовала итальянская газета La Repubblica.
Итак, приравняв к ветхозаветной религии современный иудаизм, Ватикан стал последовательно проводить политику сближения принципиально разных религиозных воззрений и этических норм, осуществляя одностороннюю ревизию Нового Завета и истории христианства в угоду представителям талмудического иудаизма , для которого единственно приемлемым христианством является христианство без Христа Сына Божия. Как писала активная участница иудейско-католического «диалога» и составительница соответствующей хрестоматии Хелен Фрай, «иудаизм может прекрасно обойтись и без Иисуса: существует богатая иудейская раввинистическая традиция, которая развивалась параллельно христианству и свидетельствует о возможности иного, нехристианского использования библейского наследия. Но вместе с тем иудеи могут принять и принимают Иисуса как человека, через которого язычники узнали Бога Израиля».
Начиная с 1971 г. встречи на уровне представителей двух конфессий приняли форму ежегодно проходящих собраний Международного комитета по связи (или просто Комитетом по связи) между Католической церковью и Международным иудейским комитетом по межрелигиозным консультациям». Одной из главных задач его стало формирование католической «теологии после Освенцима» (как назвал ее католический деятель Иохан Баптист Мет), которая стремится избегать любой антииудейской формулировки и призвана «обогатить христианское мышление с помощью лучшего понимания значения того или иного термина или той или иной реальности в иудаизме». Обе стороны изначально договорились, что новое понимание отношений между иудеями и христианами должно быть отражено в основах катехизиса и догматического образования в университетах. Как написал исследователь иудео-католических отношений А. Валь, в идеале «образование должно быть таким, чтобы евреи могли в нем присутствовать, не чувствуя себя плохо понятыми».
Естественно, формирование новой теологии осуществляется поэтапно, постепенно подготавливая католиков к принятию положений, не соответствующих церковному учению. Первое, что полагалось сделать — это добиться более ясного признания того, что Ветхий Завет сохраняет полную силу и что иудеи остаются избранным народом.
И вот в апреле 1973 г. французская Епископальная конференция, ссылаясь на Nostra Aetate, опубликовала революционный документ — декларацию «Отношение христиан к иудаизму» (или «Пастырские наставления по случаю иудейской пасхи»), подготовленную Епископальным комитетом по отношениям с иудаизмом. Здесь уже четко было заявлено, что «нельзя вывести из Нового Завета заключение, что иудейский народ лишился своего избранничества», что «первый Завет… не был отменен Новым», что доктрина фарисеев не противоположна христианству и утверждалось неизменное призвание иудейского народа, который и сегодня является «благословением для всех народов земли».
Более того, утверждалось, что иудейский народ имеет всемирную миссию в отношении народов, в то время, как собственная миссия церкви «может лишь входить в этот самый вселенский план о спасении». В связи с этим авторы документа задавали такой риторический вопрос, который фактически объединял христиан и иудеев в ожидании мессии: «Хотя иудеи и христиане совершают свое призвание, идя различными дорогами, их пути постоянно перекрещиваются. Их общая забота не касается ли мессианских времен?».
Наконец, признавая, что «историческая ответственность за смерть Иисуса была поделена между некоторыми иудейскими и римскими властями», документ категорически осуждал «обвинение иудеев в богоубийстве», что можно толковать, как отказ признавать Христа Богом. Как писали по этому поводу архим. Серафим (Алексиев) и архим. Сергий (Язаджиев), «тут скрыта кощунственная хитрость, равносильная отрицанию Христа как Богочеловека: раз признается исторический факт, что евреи — убийцы Христа, но при этом отрицается, что они БОГОубийцы, то сие равносильно отрицанию Божественного достоинства Спасителя со стороны французского епископата в полном согласии с раввинатом!». Об этом «проговорилась» и уже цитированная нами Хелен Фрай, написавшая во введении к составленной ею хрестоматии по иудейско-католическому диалогу: «В 1965 г. Католическая церковь сняла с иудеев обвинение в «богоубийстве»: ранее считалось, что, совершив убийство Иисуса, иудеи убили самого Бога».
Следует подчеркнуть, что раввинат Франции высоко оценил данную декларацию, указав, что «Пастырские наставления» французского епископата совпадают с учением величайших иудейских богословов, согласно которым происшедшие из иудаизма религии имеют миссию подготовить человечество к наступлению мессианской эры, возвещенной Библией. Наиболее ярким воплощением исполнения этой миссии стала деятельность Парижского архиепископа Жан- Мари Люстиже, назначенного на эту должность в 1981 г. (в 1983 г. он станет кардиналом). Израильское радио, комментируя это событие, откровенно заявило: «Новый Парижский архиепископ, который не скрывает своего еврейского происхождения, является иудаистом, который будет осуществлять иудаизм в христианстве». Сам Люстиже высказывался достаточно определенно: «Я — еврей. По моему мнению, эти две религии (иудаизм и христианство), по сути дела, являются единым целым, а потому я не предавал своих предков». «С точки зрения евреев, христианство — это преждевременное явление. Поэтому еврейство обладает своего рода «властным контролем» над христианством». «По моему убеждению, призвание Израиля в том, чтобы нести свет гоям. Это моя надежда, и я считаю, что христианство является наилучшим способом достичь этого. Я думая, что я — последователь Христа особого рода, думаю, что я вхожу в этот проект Бога как частично осуществленное намерение».
Характерно, что иудейские богословы не позволяли себе в этом вопросе никакой двусмысленности. Как писал духовный лидер иудаизма Джошуа Иехуда в своей книге «Антисемитизм — зеркало мира», «христианство претендует на то, чтобы нести миру «настоящий» мессианизм. Оно стремится убедить всех язычников, включая и иудеев. Но пока существует монотеистический мессианизм Израиля, который присутствует даже не выявляя себя открыто, …мессианизм христианский предстает тем, что он есть на самом деле: только имитацией, которая исчезает при свете истинного мессианизма». Он же утверждал: «Ваш монотеизм является ложным монотеизмом; это побочная имитация и фальсифицированная версия единственного истинного монотеизма, каковым является еврейский монотеизм, и если христианство и вернется к своим еврейским корням, оно будет окончательно осуждено».
В октябре 1974 г. при Секретариате по делам единства христиан была создана новая структура — Комиссия по религиозным отношениям с иудаизмом , которая стала отвечать за развитие связей и сотрудничество между католиками и иудеями во всех сферах во исполнение решений II Ватиканского собора. Именно ею был подготовлен известный документ «Направления и добавления для применения примирительной Декларации Nostra Aetate», опубликованный Ватиканом по случаю 10-летия этой декларации в январе 1975 г. Он подтвердил новый подход к иудаизму и стал своего рода хартией диалога между католиками и иудеями, наметившей уже практические шаги для его реализации. В нем шла речь о необходимости «уважения к партнеру такому, каков он есть», которое дает возможность постичь богатства другой религиозной традиции и идет вплоть до предложения «совместной встречи перед Богом в молитве и молчаливом созерцании там, где это будет возможно». Документ особо выделил ценность иудаизма, перечислив объединяющие две религия положения (вера в единого Бога, иудейская Библия и др.) и подчеркнув необходимость проповедовать миру Христа с осторожностью: «Чтобы своим свидетельством не оскорбить иудеев, католики, исповедуя в жизни и распространяя христианскую веру, должны с предельным уважением относиться к религиозной свободе… Они также должны постараться понять, насколько трудно для души иудея — в которой самым верным образом укоренилось необыкновенно возвышенная и чистая идея божественной трансцендентности — воспринять тайну воплощенного Слова».
Особое внимание в документе было уделено значению соответствующего преподавания и подготовки богословов, которые уже по-новому должны были освещать историю отношений между католиками и иудеями . Именно после этого во многих университетах стали создаваться кафедры по иудаике, а иудаизм вошел в программы религиозного обучения в школах и семинариях. Началась самоорганизация иудейского сообщества, создававшего свои институты и учреждения, включая организации постоянного обучения, открытые и для христиан, которые могут воспользоваться этой возможностью и углубить свои познания в области иудаизма.
Другим следствием новой политики открытости католицизма стал диалог с христианскими церквами и участие в экуменическом движении. Однако, если в случае с иудаизмом диалог означал фактически односторонние уступки со стороны католицизма, то межхристианское сближение, напротив, мыслилось Ватиканом, в соответствии с решениями собора, как процесс вхождения всех иных церквей в лоно Католической церкви. Не приемля диалога на равных с другими христианскими конфессиями, Римско-католическая церковь не вошла во Всемирный совет церквей, но только посылает своих наблюдателей и участвует в работе отдельных его комиссий.
Наиболее активное сотрудничество Ватикан наладил с Константинопольской православной церковью и с ее главой — патриархом Афинагором , известным своими проэкуменическими и прокатолическими взглядами. Став патриархом в 1949 г., он немедленно послал архиепископа Американского Иакова засвидетельствовать устно свое почтение папе Иоанну XXIII, которого он назвал «вторым предтечей». В своей экуменической теологии «единства церквей» он исходил из того, что между различными христианскими церквами нет существенной разницы и поэтому не существует препятствий для объединения католиков и православных. Однако данная «теология примирения» требовала серьезной ревизии православного учения, особенно его экклесиологии (учения о Церкви), исключающей признание видимого главы церкви на земле, которым провозгласил себя Римский понтифик.
В 1964 г. в Иерусалиме состоялась первая за прошедшие 526 лет встреча глав Рима и Царьграда (если не считать встречи патриарха Иосифа II и папы Евгения IV в Ферраре в 1438 г.), в ходе которой патриарх Афинагор прочитал совместно с Павлом VI молитву «Отче наш» и обменялся с ним поцелуем мира. А 7 декабря 1965 г. одновременно в Риме и Фанаре состоялась церемония подписания отмены анафемы 1054 г., после чего Римско-католическая церковь была провозглашена «сестринской» (понятие «Церкви- сестры» ввел Павел VI).
Важно подчеркнуть, что снятие анафемы было сделано за спиной всей полноты Православной церкви. Лишь небольшой телеграммой предстоятели поместных Православных церквей были уведомлены о свершившемся факте. Патриарх Афинагор представлял только 1% православных верующих, так что совершенный им акт был неканоническим и не обязывал православных принимать его. О его неканоничности и незаконности тогда говорили все видные богословы, канонисты и иерархи. Абсолютно все подчеркивали, что снятие анафем 1054 г. было бы возможно только после отказа Рима от своих заблуждений и только на Вселенском Православном Соборе. Но эти два обязательных условия не были выполнены. Наиболее жесткая и принципиальная позиция среди православных была в то время занята Архиепископом Афинским Хризостомом И, который назвал действия патриарха Афинагора дерзким вызовом православию. Не признал этот шаг и Святейший Патриарх Московский Алексий (Симанский), который в своей ответной телеграмме предстоятелю Элладской Церкви указал на невозможность даже говорить о каком-то соединении с Римом по причине многочисленных догматических отступлений католицизма.
В 1967 г. состоялась новая встреча папы с патриархом в Стамбуле, в ходе которой они взаимно признали друг друга, а в октябре 1967 г. Афинагор посетил Рим, где провел совместную службу с Павлом VI. В экуменических кругах патриарха Афинагора считали «пророком нового времени», «духовным отцом православного ренессанса». Так что именно на него и его преемников Ватикан будет возлагать главные надежды в стремлении добиться реформирования Православных церквей на Востоке и признания ими примата Римского понтифика.
В этих же целях была серьезно активизирована понтификальная дипломатия в Восточной Европе. Развивая начатую Иоанном XXIII Восточную политику, Павел VI стал налаживать контакты с руководителями восточноевропейских стран и СССР, пригласив в 1967 г. в Ватикан В.П. Подгорного, А.А. Громыко, маршала И.Б. Тито, Я. Кадара и Э. Терека. Важную роль в налаживании контактов с Православными церквами играл заместитель госсекретаря Ватикана кардинал Агостино Казароли, участвовавший в 1975 г. в Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинки) для «внесения католической лепты в достижение уважения фундаментальных прав человека, включая религиозную свободу».
МИРСКАЯ ЦЕРКОВЬ ПАВЛА VI
Наряду с идейным обновлением в церкви происходили и организационные изменения. В целях претворения в жизнь епископальной коллегиальности в 1965 г. был создан новый институт — Синод епископов, наделенный консультативными полномочиями, который при Павле VI собирался 5 раз. Одновременно в целях централизации руководства в 1967 г. была предпринята реформа курии, укрепившая Государственный секретариат. Перемены произошли и в сфере контроля за цензурой: вместо Священной Канцелярии — символа инквизиции — была создана Конгрегация по делам доктрины веры, во главе которой был поставлен югославский кардинал Франциск Сепер, известный своими обновленческими взглядами, заменивший итальянского кардинала консерватора Оттавини. Вместе с тем в 1969 г. была сформирована Международная теологическая комиссия, которая призвана была претворять в жизнь решения собора, не допуская их слишком произвольного толкования, которое могло бы привести к неподконтрольным процессам в церкви. Состояла она из таких видных теологов и ведущих кардиналов, как Ратцингер, Бальтазар, Конгар и др.
Однако более важные изменения коснулись скрытого уровня управления Св. Престолом, ставшие отражением нового характера отношений между церковными иерархами и итальянской политической элитой. Речь идет о тесном союзе, который был установлен между Павлом VI и представителями влиятельных итальянских масонских кругов в целях недопущения укрепления в стране позиций левых сил и в первую очередь коммунистов.
Главную роль в обеспечении этого союза сыграли все те же спецслужбы Ватикана, Священный Альянс (СА) и Sodalitium Pianum (SP). Находясь в состоянии бездействия в годы понтификата Иоанна XXIII , при Павле VI они заработали в полную силу, получив фактически второе дыхание. Если традиционно одним из главных направлений деятельности папской контрразведки был сбор информации об агентах масонских лож в Ватикане в целях противодействия их деятельности, то теперь задачи изменились на противоположные. С 1968 г. в течение трех лет SP вела активное расследование, собрав к 1971 г. объемный материал, воссоздававший полную картину всех связей масонов в различных отделах Ватикана, после чего Павел VI лично попросил главу контрразведки прекратить следствие по этому делу и распорядился поместить материалы в Тайный архив. С тех пор, как пишет исследователь Фраттини, никто не занимался поиском масонов в стенах Ватикана.
Во главе СА был поставлен священник Паскуале Макки, ставший личным секретарем и доверенным лицом папы, который установил активное взаимодействие разведывательных органов с масонами. Самым влиятельным из них был банкир Микеле Синдона, которого папа назначил своим советником по финансовым вопросам, а затем поставил во главе Института по делам религии (ИДР), называемого Банком Ватикана. Кроме Синдоны руководителями банка стали уже упоминавшийся Умберто Ортолани, а также Личо Джелли — оба члены ложи «Пропаганда-2» (Р-2), одной из самых могущественных и жестоких тайных неофашистских организаций Италии, ставящей целью уничтожение в стране парламентской демократии. Как указывал французский журналист Пьер Карпи, в ложу входили многие епископы и кардиналы, и она была связана с английской Объединенной ложей. В просочившемся в прессу докладе утверждалось, что «масоны разбили Ватикан на восемь секций, в которых действуют четыре масонские ложи, соблюдающие шотландский ритуал, и что члены этих лож, высокопоставленные чиновники крошечного государства Ватикан, вошли в братство каждый сам по себе и, кажется, не опознают друг друга даже по трем постукиваниям кончиком большого пальца».
В списке важных масонов Ватикана, составленном SD и похороненном в Тайном архиве, фигурировали кроме известного кардинала Беа также госсекретарь Ватикана кардинал Жан Вийо, заместитель госсекретаря кардинал Агостино Казароли, префект Святейшей епископской конгрегации Себастьян Баджо, архиепископ лилльский Ашиль Ленар, сам Паскуале Макки и др.
Характерно также, что когда в 1974 г. руководство С А и SP по личному указанию Павла VI начало операцию Nessun Dorma («Никому не спать») по сбору информации о недостатках в департаментах и актах коррупции чиновников Ватикана, собранный в связи с этим обширный материал был похищен неизвестными лицами. Однако папа приказал всем, участвовавшим в проведении расследования, хранить по этому поводу обет «понтификальной тайны», нарушение которого влекло за собой отлучение и изгнание из лона Католической церкви. С тех пор к этой теме больше не возвращались, а подобных расследований уже никогда не проводилось.
Что касается Банка Ватикана (ИДР), то наряду с разведывательными органами он принадлежит к числу самых засекреченных папских служб. Основанный в 1887 г., он был реформирован при Пие XII в 1942 г. таким образом, чтобы избежать инспекции фашистских властей. Он никогда не считался официальным учреждением Ватикана, а существовал как особая организация, без видимой связи с делами церкви или другими подразделениями Св. Престола. Как писал исследователь Т.Ж. Рис, «ИДР — это банк папы, поскольку в определенном смысле он является его единственным и уникальным акционером. Он им обладает, он его контролирует». В силу этого банк не подвергался никаким аудиторским проверкам внутренних или внешних агентств, мог всегда легко переводить средства за рубеж, в любую точку планеты, что стало возможным для других европейских банков только в 90-е гг. в связи с либерализацией перемещения капиталов. Эти преимущества создавали возможности для различного рода махинаций и нарушений международных законов о финансовой деятельности, поэтому банк стал причиной бесчисленных скандалов, будучи замешан в продаже оружия конфликтующим сторонам, учреждении обществ-призраков в фискальных райках, финансировании государственных переворотов, отмывании денег мафии и пр. Как пишет Фраттини, «он нарушил сотни международных финансовых законов, но ни один из его руководителей никогда не был судим ни одним земным судом».
В 1967 г. Павел VI создал Генеральное бухгалтерское бюро, которое получило название «Ватиканская префектура Святого Престола по экономическим вопросам», руководителю которой было запрещено «понтификальным секретом» говорить на любые касающиеся ее темы. Отвечавший за работу префектуры обнаружил, что в Банк Ватикана каждую неделю без каких либо объяснений поступали миллионы долларов неизвестного происхождения, направлявшиеся на номерные счета в швейцарских банках и в учреждения, принадлежавшие личному банкиру папы Микеле Синдоне. Из этих денег финансировались мятежи и государственные перевороты, подобные тому, что произошел в Греции в апреле 1967 г., в результате которого был установлен режим «черных полковников».
Со временем операции Банка Ватикана становились все более опасными и начали угрожать уже стабильности экономики и Ватикана, и Италии. Ситуация особенно осложнилась после того, как в 1968 г. во главе ИДР был поставлен бывший начальник охраны Павла VI гражданин США (по отцу литовского происхождения) епископ Пол (Казимир) Марцинкус. Он стал ярким воплощением проатлантистской ориентации курии, стремившейся в борьбе против влияния левых сил заручиться надежной поддержкой американских спецслужб. Марцинкус находился под покровом Центрального разведывательного управления и был тесно связан с архиепископом Нью-Йорка кардиналом Фрэнсисом Спеллманом, также тесно связанным с ЦРУ. Спеллман обеспечивал в свое время контакты американского руководства с Пием XII, бывшим его близким другом, а затем — с Павлом VI, который установил личные связи с кардиналом (еще не будучи папой) во время своего визита в США в 1951 г. Павел VI тесно общался с Спеллманом и во время заседаний II Ватиканского собора в ходе обсуждения документа об отношении католицизма к иудаизму.
В 1974 г. разорился Частный Банк Микеле Синдоны, в результате чего Ватикан потерял, по некоторым данным, от 240 млн. до 1 млрд. долл. После этого ИДР стали подозревать во всевозможных преступлениях. В одном из докладов ЦРУ, попавшем в руки Священного Альянса и уничтоженного им, говорилось о тесных связях Микеле Синдоны с американскими семействами Гамбрино, Коломбо и др., замешанными в приобретении, транспортировке и продаже героина, кокаина и марихуаны. Синдона занимался прикрытием части их доходов от торговли наркотиками, проституции, банковских махинаций, порнографии и использования тайных банковских счетов в Швейцарии, Лихтенштейне и Бейруте. Вместе с тем, как указывают надежные источники, Синдона оказывал услуги и ЦРУ, переводя на счета этой организации деньги с доходов от продажи героина.
Особенно активно финансовыми махинациями занимался банк «Амброзиано», возглавляемый банкиром Робертом Кальви, тесно связанным с Марцинкусом. Созданный в 1896 г. этот «банк священников» (названный по имени св. Амвросия Миланского) при Кальви превратился фактически в «прачечную» по отмыванию денег мафии, а Банк Ватикана, как было установлено позже в ходе судебного расследования, владел в нем крупным пакетом акций.
После смерти Павла VI новый понтифик Иоанн Павел I начал расследование деятельности ИДР, имея планы реформировать финансовые структуры Ватикана. К 23 сентября 1978 г. у него имелись уже почти все материалы следствия по делу Банка Ватикана, собранные Священным Альянсом, среди которых был и доклад «ИДР — Банк Ватикана: положение дел, ход дел», принадлежавший к категориям «Совершенно секретно» и «понтификальная тайна». Однако в ночь с 28 на 29 сентября Иоанн Павел I внезапно скончался, и, хотя в медицинском заключении говорилось о «естественной смерти от инфаркта», оставалось много неясных вопросов, связанных с обстоятельствами его ухода. Однако все они остались без ответа, так как материалы расследования получили статус «понтификальной тайны», а Священному Альянсу был дан приказ не проводить никакого расследования силами секретных служб Ватикана. Это был один из самых коротких понтификатов, который продлился всего 33 дня.
.
1 Из книги: Ольга Четверикова. Измена в Ватикане, или Заговор пап против христианства.М. Алгоритм. 2011 г.
______________________________________________________
Самая маленькая страна Ватикан является финансовым монстром — активы Банка Ватикана по некоторым оценкам составляет – 2 триллиона долларов…
Обратите внимание на архитектуру Ватикана, с одной стороны культовое здание напоминает своей формой замочную скважину, а с другой — ключ.
